Уже почти отошедший от обиды Сашка буркнул:
- Я не обижаюсь!
А Мехлис, улыбнувшись, громко, чтобы слышали все, попросил:
- А спойте нам, товарищ лейтенант государственной
безопасности?!
- Спойте товарищ лейтенант госбезопасности!
- Спойте! – поддержал Начальника ГлавПУРа хор голосов.
- Да придумаете тоже, - смутился парень, - да и гитары нет.
- Как нет?! – весело воскликнул Лев Захарович и подмигнул
стоящему наготове Никифорову. Тот тут же метнулся в коридор и
вернулся с гитарой. Подав ее Сашке, он просяще взглянул ему в
глаза:
- Сань, не обижайся, спой.
Вздохнув, парень взял и гитару и, пробежав пальцами по струнам,
слегка подстроил. А ведь все это запланировано было. Готовились.
Даже гитару настроили. Ну, товарищ Мехлис!!! И что им спеть?
Почему-то военные песни петь не хотелось. Осточертела уже эта
война! И тут вспомнилась мама, напевающая на кухне во время готовки
старую песенку из какого-то фильма. Песня эта в детстве Сашке очень
нравилась. Да и к сегодняшнему дню подходит. Только вот вспомнит ли
он ее. Ай, ладно. Вспомнит! А не вспомнит, так пропустит пару
строчек. Он еще раз пробежал по струнам и, взяв первый аккорд,
запел:
Слышу голос из прекрасного далёко
Голос утренний в серебряной росе
Слышу голос, и манящая дорога
Кружит голову, как в детстве карусель
Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко
Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь
От чистого истока в прекрасное далёко
В прекрасное далёко я начинаю путь
Слышу голос из прекрасного далёко
Он зовёт меня не в райские края
Слышу голос, голос спрашивает строго
— А сегодня что для завтра сделал я
Я клянусь, что стану чище и добрее
И в беде не брошу друга никогда
Слышу голос, и спешу на зов скорее
По дороге, на которой нет следа
Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко
Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь
От чистого истока в прекрасное далёко
В прекрасное далёко я начинаю путь.
[i] Стеклограф - прибор для печатания,
состоящий из смачиваемого светочувствительной жидкостью стекла, на
котором делаются оттиски с оригинала. Если проще, предшественник
ксерокса.
Жизнь на базе вошла в свое размеренное, но очень напряженное
русло. Никифоров проходил с курсантами теорию, параллельно осваивая
материал самостоятельно, Сашка пропадал на тренажерах. Больше
четырех пар курсантов в день прогнать через них не получалось да и
это выматывало просто неимоверно. Но тяжелее всех приходилось
бывшим школьникам, помимо занятий по графику им еще необходимо было
любой ценой наверстать те два месяца, которые уже были пройдены
другими курсантами. Тем не менее, несмотря на трудности, никто не
ныл и не жаловался. Даже наоборот, ребята пылали энтузиазмом. Сашке
даже пришлось в приказном порядке поумерить их пыл, из-за
недосыпания и утомления снизилась концентрация и внимательность,
что стало сказываться на результатах учебы, как теоретической, так
и практической. Договорись, что два часа свободного времени перед
отбоем или он или Никифоров будут читать отстающим пропущенный
материал и на этом все. Сон должен быть полноценным. Наверстывать
остальное придется уже в училище. А здесь основное это тренажеры.
На них и делался упор.