Больше ничего не сказав, мама вышла из комнаты, закрывшись в
ванной. А Лена осталась стоять одна посреди зала. Помаргивая,
тускло горела лампочка, на стене тикали часы. Все было такое
знакомое и уютное. И вдруг к девушке пришло осознание, что скоро
всего этого не станет. Что вот сейчас, сию минуту закончилось ее
детство. Только что, одной своей фразой мама, любимая ее мамулечка,
признала ее взрослой, признала за ней право принимать решения и
нести за них ответственность. Лене на мгновение стало страшно от
этого ощущения бездны неизвестности впереди. Но только на
мгновение. Буквально спустя секунду она с трудом, словно
преодолевая какое-то внутренне сопротивление, разлепила губы и
прошептала:
- Я же Волкова! – Лена посмотрела на закрытую дверь ванной, где
сквозь шум текущей воды слышались приглушенные всхлипы, - Я не
подведу вас, мама!
Два дня пролетели в каком-то безумном калейдоскопе дел.
Медкомиссия, характеристика из школы, характеристика и инструктаж в
райкоме комсомола, характеристика из госпиталя, где они работали,
фотографии, сбор вещей по списку, выданному в военкомате, получение
обмундирования. Их маленькая группа была единственной, кому выдали
форму, отчего все призывники смотрели на них с плохо скрываемой
завистью. Лена буквально на несколько минут забегала домой,
что-нибудь перехватить из еды и мчалась опять по делам.
Возвратившись вечером домой, ужинала, слушая сводку Совинформбюро,
и без сил падала на кровать, чтобы забыться сном. Судя по
осунувшимся лицам других ребят им было ничуть не легче.
А потом было прощание с мамой. Они проревели весь вечер вместе,
засидевшись допоздна. Мама достала из буфета бутылку водки и налила
себе рюмку. Потом, посмотрев на дочь, взяла еще одну рюмку и
плеснула туда столько же, сколько и себе. Ленка с удивлением
посмотрела на мать.
- Что смотришь? – с вызовом спросила мама, - Давай выпьем!
Все-таки дочь на войну провожаю! Они молча, без тоста, чокнулись и
Лена, зажмурившись, опрокинула в себя обжигающую жидкость. С
непривычки закашлялась. Мама тут же пододвинула к ней ближе тарелку
с парящей вареной картошкой. Девушка, не видя от слез что делает,
быстро наколола картошину на вилку и сунула в рот. Закусив и
проморгавшись, выдохнула:
- Ну и гадость!
- Гадость! – согласно кивнула мама и убрала бутылку обратно в
буфет, а рюмки поставила в раковину, - но иногда надо.