Веселый, сияющий Гаврош всех воодушевлял – он поспевал повсюду, карабкался вверх, спускался, шумел, суетился, носился как вихрь.
Что подстегивало его? Нужда! Что его окрыляло? Радость!
Он стыдил бездельников, понукал лентяев, ободрял усталых; одних раздражал, других забавлял, но всех одинаково тормошил, всюду сновал и гудел, как назойливая муха, ни на минуту не останавливаясь, ни на минуту не умолкая.
– Живее! Валите булыжник! Еще, еще!.. Катите сюда бочки, давайте сюда мусор – заткнуть дыру. Мала ваша баррикада. Куда она годится! Тащите, валите, катите что попало! Ломайте дом, несите стеклянную дверь!
– Стеклянную дверь? – удивились рабочие. – На что она? Вот дурачок!
– Сами вы дураки! – огрызнулся Гаврош. – Еще как годится стеклянная дверь! Попробуй-ка влезь по ней на баррикаду! Видать, вы не таскали яблок из чужого сада, когда забор утыкан битым стеклом? Пусть только солдаты сунутся к нам – стеклянная дверь срежет им мозоли. Ничего вы, я вижу, не понимаете, товарищи. Стекло – штука предательская.
Он никак не мог успокоиться, что пистолет его без курка, и приставал ко всем:
– Дайте мне ружье! Мне нужно ружье. Почему мне не дают ружья?
– Тебе ружье? – засмеялся один из революционеров.
– Да, мне. А почему мне не дать ружье? – спросил мальчик.
– Когда у всех взрослых будут ружья, тогда дадут и детям, – пожав плечами, сказал другой революционер.
Гаврош гордо повернулся и ответил ему:
– Если тебя убьют раньше, я возьму твое ружье.
Баррикада на улице Шанврери была невысока, хотя защитники могли укрыться за ней, а изнутри можно было взобраться на самый ее верх по сложенным из булыжника ступеням. Груды камней, бочки, которые были соединены балками и досками, просунутыми в колеса телеги, опрокинутый омнибус – все это снаружи придавало баррикаде грозный, неприступный вид.
Между стенами домов и баррикадой оставался узкий проход, в который легко мог пролезть человек, так что выбраться из баррикады было вполне возможно. Дышло омнибуса водрузили на самой верхушке, и красное знамя, прикрепленное к этому дышлу, развевалось над баррикадой.
Вся работа заняла не больше часа и прошла без всяких помех: ни полиция, ни войска не показывались.
Буржуа, изредка проходившие по улице Сен-Дени, заглянув на улицу Шанврери и увидев баррикаду, убегали прочь.