– Всё равно, бери на карандаш всех, у
кого голоса есть, и, неужели нельзя список получить общий? – не
верю я.
– Список только членам совета, –
скалиться старик. – И там информация приближенная, кто-то умер,
кто-то продал голоса.
– А пропавших нет голосов? Вот умер
человек – а наследников нет, ну или пропал?
– Есть порядок определённый, но всё
совет решает опять же, – вздохнул маг.
– Дурацкая система, какой идиот её
придумал? – высказал опрометчиво я свое мнение.
– Я и придумал, когда входил в совет
больше сотни лет назад, раньше другая система была, – смутился
Бурхес. – А вообще нашему роду больше трехсот лет! И в роду
примерно тысяч пять активных единородцев и столько же раскидано по
империи.
– Получается деньги не у аристократии,
а у каких-то родов? – пытаюсь прояснить финансовый
вопрос.
– Деньги у императорской семьи, у
магов, у аристократов, а уж они в рода объединяются. Да кой хрен
тебе совет этот? – удивляется Бурхес.
– Сам пока не знаю, в идеале отжать
ценности какие, ну или поддержку получить при
необходимости.
– Так это взаимоисключающие цели, –
честно сказал маг.
– Я знаю, разберёмся по ходу. Завтра
хочу ещё проехать в своё швейное производство, да проверю как там
мой домик, не обижает ли его арендатор, – сказал я, и пошёл,
наконец, спать.
У в кровати думаю про новые
возможности. Сюда бы дядю Леву, подручного моего земного босса, он
бы придумал как поиметь их, миноритарные аукционеры его фишка,
сколько всего отжали по это теме. Тут и кража реестра
собственников, и скупка миноритарных пакетов, и физическая
блокировка аукционеров с целью не допустить до собрания и открытая
фальсификация документов, и много другое. Я такое, может и не
потяну, хотя многие схемы у меня в голове. Брильянтовый дым витал у
меня в голове, когда я заснул. А утром уже возбужденный Бурхес,
нашёл меня за завтраком.
– Гарод, я вспомнил, – начал свой
рассказ он, но был прерван мною.
– Давай для начала покушаем, потом уже
у меня в комнате всё расскажешь, что вспомнил.
– Да, у меня пара сло…
– После. Завтрака. У меня. В комнате,
– отрезал я.
Тут куча людей, рабы те же новые, мало
ли что, а рейдерство любит тишину. Едва дождавшись окончания
завтрака и нашего уединения в комнате, старик обрадовал меня
информацией.
– Первый раз я продал свои голоса
около сотни лет назад, не хватало на омоложение, и пришло
продавать, всё что имею. Продал и продал, но человек, что купил
через год погиб, и вполне возможно он не передал мои двенадцать и
свои шесть голосов никому. Если они числились в реестре за ним, то
тогда их распределили заново, а если он не сообщал о покупке, то
возможно эти голоса до сих пор за мной. Я-то жив! Надо просто
посмотреть реестр!