Джахи — Финикия. Ра-Тенну — Иудея.
— Если так, что же ты год за годом сюда ездишь, почтенный
Ибирану? — бесстрастно интересовался служитель.
Купец лишь вздыхал и грустно соглашался. Действительно, кого он
обманывает? Как ни славятся ювелиры его родины, а дороже, чем в
Стране Реки лазурит нигде не сбыть. Вот и возит каждый год — сюда
небесные самоцветы и янтарь, отсюда яшму и гранат. Правда вовсе не
на торговле камнями его мошна отяжелела настолько, что можно и
совсем без товара ездить. Но не стоит возбуждать ненужных
подозрений, чай у Тур-Тешшуба глаз и ушей в Угарите не меньше, чем
у мицрим.
— Надо бы промочить горло, — сказал Ибирану.
— Ослаб голосом, достойнейший? — усмехнулся чиновник-ремту.
Ремту — самоназвание египтян.
— Позазывай-ка с моë, да поторгуйся, не так охрипнешь.
— Да уж, торговаться ты горазд, достойнейший Ибирану,
любо-дорого послушать.
— Скажи, уважаемый, мне тут один знакомец посоветовал заведение
некоего папаши Снофру. Не подскажешь, где находится?
— Подсказать-то могу, но стоит ли тебе туда идти?
— А что?
— Да то, что у папаши Снофру любят бывать знатные воины. Купцов
не жалуют.
— А я всё же сходил бы. Говорят, пиво там подают какое-то
необыкновенное. Спать теперь спокойно не буду, пока не
распробую.
— То верно, пиво там знатное. Да и как иначе, подают-то его в
двух кварталах от дворца. Объясню, конечно, но не советую. Уж не
сочти, будто хочу принизить тебя, достойнейший.
— Я не обиделся, — добродушно ответил купец.
Он закрыл лавку и вручил чёрному, как головёшка мадаю медное
кольцо, весом в дебен. Подумать только, стоимость мешка пшеницы за
ночную охрану лавки всего за пять дней — ну грабёж натуральный, он
же всей семьёй этот мешок не съест!
Мадай — полицейский в Древнем Египте. Обычно набирались
из негров-кушитов, поскольку сами египтяне считали службу в полиции
зазорной.
Дебен — мера веса и денежная единица. Со времён Нового царства
дебен весил 91 грамм.
Проветриваясь на вечерней прохладе, что тянула с Великой Реки,
Итеру-аа, Ибирану прошёл мимо пустеющих торговых рядов. Задержался
у оружейных и охотных. Полюбовался на драгоценный пятнистый мех,
обладатель которого, ныне почивший, не так давно оглашал
окрестности грозным рыком. Теперь за его шкуру давали столько
золота, сколько хватило бы купцу для того, чтобы не один месяц жить
почти по-царски в дорогом Цоре.