— Тётушка Кро... — прошептала я чуть слышно, — как же так?
Те пустыри в деревнях удивляли меня, слова о пропавших домах и семьях, их населявших, пугали, но я не принимала эту правду до конца — такого ведь не может быть! Миф. Сказка. Небылица. Но вот передо мной место, где я бывала сотню раз. Здесь всегда бурлила жизнь. Тётушка Кро хлопотала в кухне, её муж — толстощёкий здоровяк — принимал и размещал гостей, пятеро детишек от трёх до одиннадцати лет помогали родителям по мере сил и возраста. Теперь их не было! Никого. Можно представить, что семейство снялось и уехало с насиженного места, но каким образом растаяло добротное трёхэтажное здание? Куда подевался каретный сарай? Где огород, сад, теплицы, коровник? Где домики многочисленной челяди?
Я выбралась из повозки и побрела по ромашковому лугу. Ошибки нет, место то самое. Знакомые вершины сияли розовыми колпаками, отражая лучи закатного солнца. Одна дорога начинала подъём к нашему замку, другая вела через луга к морю, третья, по которой мы приехали, прорезала насыпь, прячась за ней. Хрипловатый голос выдернул меня из задумчивости:
— Куда теперь?
— А?
— Я говорю, — рыжий Лука мял в руках картуз, — в замок везти тебя или ещё куда? Тут неподалёку деверь мой живёт, к нему я направлялся. Не зову. Там и так полна горница народу.
— Нет-нет. Спасибо, — вздохнула я, — сама доберусь. Ты поезжай. Вот, деньги возьми.
Мужчина замахал руками:
— Брось, госпожа, не возьму. Как бы удачу не спугнуть.
Я вытащила монетку и протянула на раскрытой ладони:
— Как талисман бери. На счастье.
Веснушчатая рука потянулась к моей, Лука осторожно двумя пальцами подцепил монетку.
— Благодарствую. Пусть Хранитель не отступает от тебя, госпожа. — Он вернулся к повозке и, правя мимо меня, махнул на прощанье рукой.
Я поплелась к единственному сохранившемуся строению. Нужно отдохнуть. На рассвете начну подъём.
Устроилась на полусгнившем полу: расчистила от мусора достаточное пространство и постелила дождевик, под голову положила котомку. Спала урывками. То проваливалась в чёрную как угольная шахта яму, то выныривала из неё, обнаруживая себя в сером сумраке амбара, где сквозь щели в потолке пробивался серебристый свет луны. Никто не пришёл ко мне во сне, не утешил, не развеял опасений. Я гнала горькие мысли, твердя папино правило: не пугаться плохих знаков, искать добрые.