– Сто коробов вам добра и счастья, добрые люди! – почти пропел старик, выйдя наконец из машины.
– Счастливой дороги, отец! – от души пожелал ему Максим.
4
Не доехав до Притаежного километров сорок, машина свернула в сторону. Здесь неподалеку от тракта был расположен один из крупных леспромхозов Улуюлья – «Горный».
«Думаю, что секретарь райкома Артем Матвеевич Строгов не будет на меня в особой претензии за проникновение в низы “без ведома районных властей”, – с усмешкой подумал Максим.
За годы пребывания в армии Максим отвык от «гражданки», и теперь ему хотелось без всякого промедления столкнуться с жизнью, посмотреть, как живут простые люди, узнать их думы. Кроме того, места, лежавшие от тракта к востоку, к реке Горной, были знакомы Максиму по детству и юности. Здесь он бывал с отцом на охоте в чернотропье (со второй половины сентября до снегопада). Но особенно часто Максиму приходилось бывать в селах и деревнях Улуюлья, когда он работал инструктором уездного комитета комсомола.
Дорога от тракта к леспромхозу шла через лес. Снеговые воды размыли колею, обнажили корни кедров и сосен. Машина часто подпрыгивала, остервенело гудела, колеса то и дело буксовали, яростно разбрызгивая грязь.
Максим сидел молча, и казалось, что он не замечает всех неудобств пути. Жадно всматривался он в распадки, поросшие густым кедровником, прислушивался к шуму, с которым катились через перекаты и валежник ручьи.
Все тут стало теперь как-то по-иному: проще и обыкновеннее. Суковатые в два-три обхвата деревья, поражавшие тогда его своей высотой, будто вросли в землю. Неподступные хребты тоже как бы уменьшились. Максим пожалел, что этот лес, эта дорога, это небо не вызывают в нем прежних чувств. Правда, был один момент, когда он как бы перенесся в детство: машина пересекала лог. По берегам ручья, протекавшего в логу, буйно рос черносмородинник. Объезжая рытвину, шофер направил машину в кустарник. Под колесами захрустели ломкие ветви смородины, и воздух наполнился густым терпким запахом. Запах этот был родным и близким Максиму. Ему живо представилось, что вокруг не весна, а осень. Деревья уже подернулись багрянцем, небо опустилось и стало свинцовым. Он, Максимка, идет по лесу. Впереди бежит собака, она обнюхивает деревья и землю и, поглядывая на него, увлекает все дальше от стана. День уже клонится к вечеру, а он с утра еще ничего не ел. Он заходит в смородинник. Терпковатый, вкусный запах разжигает аппетит. В мешке, перекинутом через плечо, лежит кусок черного хлеба. Он вытаскивает хлеб, подходит к кусту, усеянному гроздьями ягод, и ест их с хлебом.