Отбив все внутренности, всё-таки тело слабое, они выкинули меня
улицу без одежды, в то время пока я прикинулся потерявшим сознание,
напоследок облили какой-то дурно пахнущей бормотухой.
— Всё, пойдём, пока Староста не вернулся!
— А с этим что?
— Пускай теперь Агвида ждёт, он ему ещё плетей даст, когда
увидит!
«Максим, они ушли можешь подниматься. Нужно вернуться в
тепло.»
А то я блин, не знаю, что нужно в тепло!
Ай-яй... блин, почки что ли отбили? Твари, а не нули... Хотя у
мужика хорошо удар с левой поставлен. Справа так не болит.
Какой-же тут дубак-к-к-к... зуб на зуб не попадает. Вроде не
далеко от юрты бросили. Хорошо хоть эта кожаная куртка не вымокла,
и замерзать я только начал. А вот во рту откуда медовый привкус.
Стоя на карачках принюхался. Вся одежда медом и алкоголем. Невольно
сглотнув, по пищеводу прошлась волна тепла, кровь тут прилила к
лицу, и стало не так уж холодно. Так же на карачках вернулся в
юрту.
— Твари нулячьи! — не выдержал я, и выругался в слух. Эти
сволочи очаг погасили, чтоб у этого нуля «гасилка» отмёрзла!
Ну и вонь!
Хотя тепло ещё немного сохранилось. Добравшись до лежака,
развалился на спине. Сильна же медовая штука! Половина глоточка, а
мне уже в голову ударило. Появилось лёгкое головокружение, а мысли
накрыла некоторая степень пофигизма.
— Ариок, ты чего разор... Ах ты ж хитрец! Ну твою ж нулячью
мать! Спёр медовуху у меня?
— А? Я?.. — язык уже заплетается, а оторвать голову от лежака
мне стоило не малых сил.
— Ты-ты... очаг ещё погасил, что жарко стало? — подойдя ко мне,
она поворошила угли. — Сил нету уже даже из юрты выйти, обязательно
в очаг ссать?
— Это не я... те нули...
— Не ты, а кто же? Жди сейчас своих углей принесу.
Мысли тянулись, и сосредоточиться на чём-то было сложно. Голос.
Она была, но я её едва слышал и разобрать что она там бубнит, я уже
не мог.
Я чувствовал как меня всё больше и больше накрывает. Будто пью,
и мне всё мало. Полог снова одёрнули пустив свежий морозный воздух,
позволив сделать несколько глубоких вдохов, среди этой вони.
Бабушка-старушка заменила угли, выкинув «мочёные», и разожгла
очаг заново. Всё это происходило у меня на глазах, и огонь кажется
выскочил прямо у неё из рук. У меня глаза на лоб полезли, и для
кукушки было полезнее принять это пьяный бред.
— Самоубийца ты ноль, как есть самоубийца! — разогрев очаг
произнесла бабушка. — Я ж медовуху держу для зверей специально!
Мало ли господам выпить захочется, они знают, у Ганоры всегда есть!
Даже староста наш — Первая Мера и тот в четыре раза медовуху
разводит, стопочку выпьет и весь день весёлый! А ты нулячий сын...
сколь хоть выпил-то, или больше на себя выпил?