Упрятав добычу обратно в кейс, мы допили бутылку водки, после чего наши планы на вечер разошлись. Напарники выразили желание прогуляться до вагона-ресторана и культурно посидеть там часик-полтора. Я был не прочь составить им компанию, но суетливый день и разгадка тайны династии Подвольских вымотали меня до предела. Единственным моим желанием сейчас было помыться, побриться и отоспаться за остаток дороги на сутки вперед. Вдобавок чистый воздух окруженного тайгой Горнилова подействовал на меня не хуже успокоительного лекарства, передозировка коего также сказалась на моей сонливости.
Кадило с сочувствием заметил, что за последние годы я стал все чаще избегать разного рода увеселительных мероприятий. По мнению товарища, виной этому была банальная старость, к порогу которой Лингвист постепенно приближался. Тюнер – из нас троих он являлся самым молодым – сказал, что все это – брехня, поскольку его дедушка якобы аж до восьмидесяти лет ежедневно пил горькую и был в состоянии «кинуть палку». Что и позволяло ему до самой смерти жить припеваючи за счет охочих до ласк деревенских баб. Кадило возразил, что старение – процесс сугубо индивидуальный и что одним великовозрастным сумасбродам идет на пользу, другим может стать во вред. Поэтому, раз уж Глеб Матвеевич предпочитает встретить старость в ипостаси угрюмого монаха-отшельника, то флаг ему в руки и пусть просыпает последние мгновения уходящей молодости. Тюнер не нашел, чем возразить, и просто махнул рукой: пошли, мол, отсюда, Кадило; чего время терять, втолковывая этому зануде элементарные вещи, о которых он и без нас знает…
Такими я и запомнил моих напарников: ворчащими и уходящими от меня по коридору в сторону вагона-ресторана… При всех своих грехах это были действительно неплохие ребята. Я даже втайне гордился тем, что мне довелось стать для них наставником. Примерно таким, каким стал для меня в свое время Бурелом. Возможно, дожив до моих лет, Тюнер и Кадило тоже проклянут эту работу и начнут подумывать о том, чтобы порвать с ней. Порвут или нет, сказать было трудно, ведь я не мог уверенно ответить на этот вопрос даже в отношении себя. В мою жизнь беспардонно вмешался злой рок, круто и навсегда изменивший ее течение. Но кое в чем мне все же повезло: на этом проклятом пути я обрел себе новых товарищей, пусть далеко не таких боевых, зато не менее надежных и верных…