– Уже три весны.
– Та-ак, – сказал Семен, – та-ак… Значит, три года подряд с юго-запада тянет дымом? В какое время?
– Весной, когда весь снег сойдет.
– А что за дым? Он же разный бывает, правда?
– Н-ну… Вроде как лес горит…
Надо сказать, что полученная информация заинтриговала Семена не сильно – сам он прошлой весной никакого дыма вдали не видел, а с неандертальской сверхчувствительностью нужно быть осторожным. «И потом, мало ли что и почему там горит? Может, там торфяники самовоспламеняются или вулкан извергается?»
Развитие этой темы Семен отложил до весны, а вскоре и вовсе прекратил работу над учебниками – появились другие дела.
В правобережных неандертальских поселках с маниакальным упорством готовился к весеннему плаванию очередной караван катамаранов. Правда, на этот раз не слишком многочисленный. Людей нужно было инструктировать и обучать, договариваться с соседями, чтобы их обеспечили продуктами на дорогу. Семен морально настраивался плыть с ними – отправить людей на верную смерть он не мог. В начале весны выяснилось, что в этом нет необходимости – вернулись Килонг и Лхойким. Только облегчения Семен не испытал – замерзший труп напарника Лхойким привязал к нарте.
Как выяснилось, неандертальский караван добрался до моря сравнительно благополучно. В том смысле, что погибли не все, а только двенадцать человек. Среди прочего, на выходе в море флагманский катамаран налетел на подводную скалу и развалился. Из пассажиров спасся только Килонг. Однако, в целом, удача не отвернулась – караван оказался в том же месте побережья, что и предыдущий, а погода при высадке была вполне благоприятной. Первопоселенцы отнеслись к появлению новичков как к чему-то само собой разумеющемуся. Никаких «кхендеров» от них не потребовали, а как-то буднично занялись обустройством и обучением сородичей. Позже часть из них переселили в дальнее малонаселенное стойбище возле крупного моржового лежбища.
Лхойким рассказал, что старик Нгычэн жив, но ходить совсем не может. Тем не менее его кормят, а он вроде как приспособился за это возиться с неандертальскими детьми, которых стало необычно много. Необходимость в этом возникла из-за того, что других стариков и старух в поселке нет, а женщины постоянно заняты разделкой добычи, обработкой мяса и шкур.
С кроманьонскими приемышами все обстоит благополучно, чего нельзя сказать об их сородичах-кытпейэ. По-видимому, в конце предыдущей зимы кытпейэ сильно оголодали и пришли на побережье, чтобы принести демонам моря жертву – отдать полуживых от голода детей. У неандертальцев хватило ума не только отказаться от подношения, но и скормить кытпейэ излишки заготовленного мяса. Контакт прошел без кровопролития в том числе и потому, что в нем приняли участие Нгычэн и двое неандертальских парней, кое-как перенявших у старика местный язык.