Дейви чувствовал себя только что коронованным императором, осматривающим свои владения. Новые дома впечатляли: освещенные солнцем, они приятно поблескивали, искрились камешками, вставленными в швы между бетонными блоками. Светло, чисто, просторно, тепло, что еще надо. Он вспомнил сырую темную квартиру, стены, покрытые сажей и въевшейся грязью, не смываемой целыми поколениями с тех пор, как город получил прозвище Старый Вонючка. За окном мрачные узкие улицы, по которым, сжимаясь и покачиваясь от пронизывающей до костей зимней стужи, бредут люди. И этот гнусный пивной смрад, что заполнял комнату, как только откроешь окно, всегда вызывал в нем приступ тошноты, если он перебрал накануне в пабе. Все это в прошлом, настали новые времена. Вот как надо жить!
Большие окна олицетворяли для Дейва Гэллоуэя все то хорошее, что принесла программа сноса ветхих зданий. Он обернулся к жене, которая натирала плинтусы. Зачем натирать плинтусы в новой квартире? Однако Сьюзен стояла на коленях, облаченная в комбез, и ее густая черная копна покачивалась, свидетельствуя о безумной активности.
– Что мне больше всего в этих домах нравится, – рискнул Дейви, – так это большие окна. Пусть солнце светит, – добавил он и взглянул на чудную коробочку, вбитую в стену над ее головой. – Центральное отопление на зиму, тут уж ничего не скажешь. Щелкнул выключателем – и готово.
Сьюзен встала медленно, из-за начинавшей сводить ногу судороги. Она вспотела и затекшей до бесчувствия ногой принялась топать, чтобы восстановить кровообращение. На лбу собрались капельки влаги.
– Какая жара, – посетовала она.
– Ладно тебе, – оживленно замотал головой Дейви, – бери, пока дают. Это же Шотландия, тепло здесь не задерживается.
Глубоко вздохнув, он взялся за стол и возобновил свою жаркую схватку, стараясь переместиться в кухню. Стол был новый, хитроумной работы, с покрытой пластиком поверхностью и все норовил переместить центр тяжести и рассыпаться на части. Будто с гребаным крокодилом бьюсь, подумал он, и зверюга, конечно, тут же цапнула его за пальцы. Он быстро отдернул руку, засунул пальцы в рот, а стол грохнулся об пол.
– Сс… суп, – сдержался Дейви.
Он никогда не произносил бранных слов в присутствии женщины. В пабе, пожалуйста, выражайся, но при женщинах – ни-ни. Он прошел на цыпочках мимо детской кроватки. Ребенок еще крепко спал.