Егор Горыныч: «А я согласен. Порнография, несовершеннолетняя девчонка, пидор с клювом. Надо, Артём, давить его».
Густава: «И в этого Егора ты влюбилась?»
Полина: «Я не влюблялась ни в кого!»
Егор Горыныч: «Я заскринил, Тёма. Ты в меня влюбилась. Теперь не отвертишься!»
— Пошли вы все.
Заблокировала троих придурков, фотку удалила. Телефон отключила и уставилась в окно.
Мир показался серым, неинтересным. И даже не знаешь, что в реальности делать. Весна, апрель, всё только просыпалось, всё только начиналось…
Глава 4 Неправильное решение
— Вырядилась, как в клуб, я же просила с пышной юбкой.
Ага, чтобы жопа в размере от её не отставала.
Мама глянула зло, словно прочитала мои мысли. У меня платье с юбкой-карандаш, завышенной талией и капюшоном. Светло-серое с белыми полосками. Эти полосы светились в неоновом свете, подчёркивая силуэт. Я всё равно свалю в ночной клуб.
— Если узнаю, что ты с мужиками взрослыми переписываешься или встречаешься, имей в виду, до совершеннолетия недалеко, вещички соберёшь и на улицу пойдёшь.
Именно поэтому она одобряла Буравкина и Ветрова в моих друзьях.
Да был у меня заскок, пригласил художник на свою выставку, тридцать лет мужику. Предлагал натурой у него поработать. Я тогда, как обычно у девочек случается, пофантазировала, что буду висеть в музее на стене, «Обнажённая Полина» и мои формы с чудесной грудью запомнят на века. Фантазии были недолгими, маме было доложено анонимном, что её дочь поехала на свиданку к мужчине на тринадцать лет старше.
Помнится она дико расстроилась. Устроила мне разнос: лишила денег, половину шмоток забрала, телефон не нашла. Ха-ха, я знаю, что у мамы заскоки.
Тогда я винила всех своих подружек. Ведь стуканула какая-то тварь, что мы с Майкой на вставку едем не просто так. А кто именно я так и не узнала. Да и плевать, я стала осторожной, а вот у мамы крыша съехала. Теперь мне либо замуж, либо общение с ровесниками, иная связь с мужчинами не предусмотрена. А ровесников я недолюбливала, трепло на трепле.
— Как шлюха, Полина! Ну, разве можно так рано начинать гулять?!
В семнадцать рано?! И это говорила женщина, родившая старшего сына в шестнадцать лет. Офигеть двойные стандарты!
— «Ненавижу мать» — написала Густаве, потому что больше некому пожаловаться.
— И опять с телефоном, — мама ударила меня по руке, и я убрала гаджет.