Стас открыл было рот, чтобы хоть как-то возразить, но лишь
бессильно хватал воздух, не в силах ничего выдавить. Любые слова и
сомнения разбивались о глупость убежденности его сенсея.
«Надо срочно что-то придумать!»
По светящемуся от внутреннего огня лицу Джуна пробежала одинокая
судорога, после чего он начал стремительно краснеть.
- Бваха-ха-ха, ты опять повелся! В который раз! – полузадушено
прохрипел Джун, не в силах выдавить больше ни слова, от сотрясающих
его пароксизмов смеха.
Станислав невольно сложил руки на груди, и в который раз
пожалел, что ему достался именно такой учитель.
Видят боги иногда он мог довести до белого каления даже мало
эмоционального Широ Змея.
Некоторые из рядом стоявших средних воителей недовольно
оборачивался на хрюкающего от смеха Джуна, но осознав, кто он,
быстро отворачивались обратно.
Связываться с «Болью-в-дырка-чья-то-задница-Джуном» никто не
хотел.
- Да не ссы ты так, - наконец немного успокоился сенсей,
прожигаемый испепеляющим взглядом своего ученика. – Вспомни, кто я
такой! Я, если что, великий и великолепный Джун. Который, на
минутку, высший воитель. А это значит, что я могу взять с собой
всех своих учеников. Поэтому умирать за нас придется опять каким-то
безродным слабакам. – в спокойном голосе сенсея не было даже намека
на жалость, от чего Ордынцев невольно пришел в себя.
Стас в который раз напомнил себе, что хоть его учитель и мог
вести себя с ними дружелюбно и весело, но не стоило забывать кем он
был. А именно, безжалостной и почти неуничтожимой машиной по
истреблению людей.
Своего рода, крысобоем, вскормленным телами своего же вида,
чтобы нести ему лишь смерть.
Однако был еще один вопрос, который был Стасу интересен.
- Нет, конечно, придется сдохнуть и кому-то из них, - правильно
растолковал взгляд Стаса Джун, кивнув на стоявших средних
командиров. – В конце концов кому-то придется вести низших на
смерть. Сейчас как раз выберут тех, кому не повезет.
Под взглядами Стаса и Джуна как раз и начался этот процесс.
- А почему они вообще согласятся? – тихо уточнил Змей у учителя.
– Разве не больше шансов попытаться все же как-то прорваться или
ускользнуть. Да, это почти верная смерть, но все же хоть какой-то
шанс на жизнь?
- За это я тебя и люблю мой скользкий ученик, – ухмыльнулся
Джун. – В тебе нет ни капли этой возвышенной чепухи, которой
славятся самураи и, чего скрывать, воители тоже. Если ты мертв, то
зачем тебе слава или деньги? Уважение хорошо для живых, для мертвых
же оно бесполезно. А насчет их верности, то вспомни, что у
большинства из них есть семьи, родственники и дети. Если они
замарают себя трусостью, то позор ляжет уже на их родных. Да и они
понимают, что высшие им не позволят сбежать, убив беглецов раньше,
чем те отдалятся от стены.