А как все хорошо начиналось.
Я получила место заместителя генерального директора, купила себе квартиру, машину, отложила деньги на будущее. Карьерный рост налицо. Но дома меня ждали лишь пустота, одиночество и старый засыхающий кактус, подаренный подругой на тридцатилетие. Зачем возвращаться в унылое жилище, если можно допоздна оставаться на работе и делать то, что умеешь, что вошло в привычку за семь лет и что стало смыслом жизни?
– Нет, опять, – простонала я, снова чувствуя рвотные позывы.
Забег в туалет, а затем в ванную уже был стандартным явлением. Я прополоскала рот, почистила зубы, плеснула в лицо холодной водой. Как же все надоело!
– Главное, не начинай высматривать в зеркале морщины, – подал голос Хам, облизываясь длинным розовым языком.
– Тебе какая разница?
– Мне скучно за этим наблюдать, – выдал он и плюхнулся худосочным боком на пол.
Последние три месяца я часто закатывала глаза, и этот раз не стал исключением. Наглое существо не только не хотело уходить, но еще и вытворяло все, что ему заблагорассудится. Вот бы появилась возможность не встретить его...
Помню, в тот день ярко светило апрельское солнце. Я долго решалась на отчаянный шаг, обдумывала разные варианты и вдобавок посоветовалась с лучшей подругой, что случалось крайне редко. И вот настал решающий момент. Месяцы подготовки, хорошие специалисты, заверения, что оплодотворение пройдет успешно. Меня даже напутственно назвали будущей мамой.
Ох, какое же было приподнятое настроение на пути из дорогой клиники. Я до сих пор помню то безудержное желание поделиться со всем миром своей радостью, что через девять месяцев на свет появится маленькая кроха, которая станет моей настоящей семьей! В памяти отчетливо отложились быстрые шаги по белой плитке. Цокот каблуков звучно разносился по холлу. Холодный воздух приятно ласкал кожу. И резкий голод.
Я тогда полезла в сумочку в поисках хоть чего-то съестного. Ничего не оставалось, как открыть пачку завалявшегося там арахиса и… столкнуться в дверях с высоким широкоплечим брюнетом, одетым в рокерскую футболку и черные джинсы. Орешки довольно громко запрыгали по полу. Мужчина же с остервенением начал отряхивать оголенные до локтя руки и вскоре вообще сбежал. Ни «доброго дня», ни «извините, пожалуйста», ни даже элементарного «ой».