-- Хватит, -- Намити скрестил руки. –
Я сейчас никуда не пойду.
-- Вы достали, -- не выдержал я. –
Пойдемте скорее. Душу потерять я боюсь меньше, чем огрести от Рэви.
А скоро стемнеет, и она начнёт искать меня.
-- Да, -- поддакнул Акихико, но в
таком тоне, будто бы это он возмутился, а не я.
Первым на дно кратера спрыгнул я,
подняв облачко известковой пыли и закашлявшись. Пахло тут похуже,
чем в лесу. Тянуло заплесневелой сыростью. Казалось, ветер сюда
вообще не задувал, и промозглый воздух застаивался здесь
годами.
Мне захватило дух, ладони вдруг
вспотели от волнения. Вроде бы никого не видно, но меня не покидало
стойкое ощущение, что здесь действительно притаилось нечто опасное.
Впрочем, в каждом заброшенном месте, которое мы посещали, возникало
такое ощущение. К тому же, Могильный карьер, вроде, охранялся как
историческая достопримечательность. Мы даже белую полоску
«Призрачного барьера» по дороге видели, но нагло перескочили через
него, игнорируя предупреждающие таблички.
Люди ещё могли сюда пролезть, но
нечисть или монстры – нет.
Вблизи храм оказался гораздо больше.
Серые каменные стены были изрисованы кривыми граффити да
кривенькими рисунками. В глаза бросилось изображение трех
человечков, мальчиков с гипертрофированными телами и маленькими
головами, что как бы намекало на их недалёкость.
-- Ну, -- спросил я, обернувшись. –
Спускайтесь. Чего застыли?
Первым осмелился Акихико, за ним
спрыгнул Рензо, а потом и Намити робко спустился, нервно поправив
лямку рюкзака.
-- Полезли внутрь, -- предложил
Рензо, указав на храм.
-- Нечего там делать, -- покачал
головой Акихико. – Вы хоть знаете, кто здесь учился?
-- Да это сказки, -- скривился я,
поняв, кого он подразумевал. – А даже если нет, ну и что? Он давно
умер.
Акихико достал из кармана
разноцветную пачку мармеладных червей, и вскрыл ее, спросив:
– Будете?
-- О! – оживился Рензо.
Даже Намити позабыл о страхе, с
удовольствием бросив парочку извивавшихся мармеладок себе в
рот.
-- Хочешь? – Акихико протянул мне
пачку, из которой доносилось шуршание. Черт. Казалось, будто пачка
была желудком гиганта, заживо кого-то проглотившего. В ней всего
лишь шевелились мармеладки, но это всё равно вызывало у меня
чувство рвоты. – Бери.
-- Да ну нафиг, -- выдохнул я,
передернув плечами. – Оно под языком ползает. Гадость.