Двери стальной кабины не успели до конца распахнуться, а я уже шел к своей квартире.
Наверное, я слишком устал, чтобы анализировать ситуацию. Да и нервы были на пределе. Сил почти не осталось, чтобы сдерживать не только свои поступки, но даже слова.
Замок открылся с тихим щелчком. В квартире было темно, и я осторожно закрыл за собой дверь.
В нос ударил едва уловимый запах чего-то химического. Краска?
Первым делом, сбросив обувь, распахнул все форточки. Тусклый свет проникал сквозь окна, освещая полупустые комнаты. В центре самой просторной из них, которая по размеру вполне могла бы оказаться гостиной, на газетке, заботливо расстеленной на новом паркете, стояла пара банок с краской. Кисть лежала здесь же. А вот следы яркими каплями вели к стене, которую дизайнер окрестил «пристанищем предметов искусства». Признаться, мне было глубоко безразлично, что там за предметы искусства. Но Музе по задумке должен был бы прийтись по душе такой уголок.
Присмотревшись, тихо рассмеялся.
Нет, не понравилось моему Мурзику хваленое «пристанище предметов искусства». Главное, чтобы Эдик не увидел этого шедевра руки Малышко Музы Эдуардовны. Побежит ведь жаловаться своей знакомой, которая и занималась дизайном моей квартиры.
Ярко-лиловые линии красиво перечеркивали всю стену, включая статуэтки, тарелки странной формы и даже подсвечник, который, если верить дизайнеру, был весьма раритетным.
Посмеиваясь, побродил по комнатам, ориентируясь на «дорожку» из капель краски на полу. Мда, шедеврально. А главное, хрен отмоешь.
Ну и где же прячется великий мастер кистей и красок?
Муза нашлась спящей на кухонном диване. Хмыкнул. Действительно, а где ей еще быть? Ведь в квартире имелась мебель лишь в спальне, да на кухне. И я не являлся счастливчиком у Судьбы, чтобы рассчитывать на такой подарок от нее, как спящая Муза в моей койке.
Ночь после посещения «Искры» и визита к матушке Музы – я в расчет не брал. Девчонка была в полной отключке и не сопротивлялась, даже когда я нес ее из машины, укладывал в кровать и натягивал на стройное девичье тело свою майку поверх кружевного лифчика и простых хлопковых трусов.
Сейчас уже спокойно вспоминал, как взбесился тогда, увидев ее белье. Красивое и ажурное, нежно-розового цвета. Кровь прилила к мозгам, а потом отхлынула в район бедер. А в голове набатом: какого, мать твою, хрена, она вырядилась в такой лифчик перед свиданием с левым мужиком?