– Что ж, – поднимаюсь
на ноги. Роста до герцога не хватает, конечно, но все равно лучше, чем
находиться совсем под ним, – пожалуйста?
Делаю круглые глаза и
часто хлопаю ресницами. Ах да, нужно еще рот приоткрыть для пущей убедительности.
Так поступают кокетки, нет?
Вандербург молчит,
переводит свой взгляд с моих глаз на губы и обратно.
– Гораздо лучше, –
отвечает и, пока я не успела отойти, резко прижимает к себе и целует. Долго, с
нажимом. А я наслаждаюсь, не отталкиваю. – Так может быть всегда, стоит лишь принять
мое предложение.
Он отстраняется и
смотрит потемневшим взглядом.
– Ты о чем? Я уже
приняла предложение, – спрашиваю у Вандербурга с подозрением.
– Стать больше, чем
фиктивной невестой, – он пожимает плечами.
Секунда. Две. Три.
Рефлексы работают быстрее
мозга. Рука замахивается, и затем раздается звук пощечины. Он звонкий и
сладостный. Гораздо более желанный сейчас, чем поцелуй с герцогом.
– Вы не за ту меня
приняли, ваша светлость, – говорю, едва сдерживая злость. – Всего хорошего!
И выхожу из кабинета.
Иду молча до самой
кареты. Да и там лишь киваю кучеру на вопрос о том, ехать ли теперь домой.
Внутри меня все кипит.
Нет, не слишком
удивительно, не спорю. Такого рода отношения всегда присутствовали в обществе и
будут дальше существовать. Но подумать, что я соглашусь?!
Как он мог! Напыщенный
индюк. Самовлюбленный градоначальник! Несчастный герцог.
Неужели, слишком
пялилась. Смотрелась смешно, должно быть, с моей–то неопытностью.
Но ничего, участок с
него все равно стребую. У меня документы на руках, не отвертится. Его подпись
стоит. Крайне неосмотрительно!
Прижимаю к себе папку и
внезапно понимаю, куда стоит отправиться.
–Густав! Поехали на
фабрику, – велю кучеру.
– Да, миледи, – он
послушно меняет направление.
Замечательно, есть
целый час, чтобы успокоиться и привести мысли в порядок. Работа всегда
отвлекает, даже та, которая не сильно нравится.
Мы выезжаем за пределы
города, где земля подконтрольна Вандербургу. Наслаждаюсь умиротворяющим
пейзажем за окном. Еще немного, и мы на месте.
– Приехали, госпожа, –
Густав открывает дверцу и подает руку.
– Благодарю, – киваю и
выхожу на улицу.
С щемящим чувством в
груди осматриваю фабрику. Детище родителей, доставшееся мне в наследство. И о
котором мало кто знает.