Когда они разбились на
воздушном шаре, у всех работников был искренний траур. А я злилась. По–черному,
причем, не просто так. Эмоции били через край из ребенка, только вступающего в
подростковый период.
Я была очень обижена.
Ведь родители не подумали обо мне, когда отправлялись в очередное авантюрное
путешествие. Черт. Да кто вообще летает на шарах? Даже маги опасаются
пользоваться воздухом. Не каждый спасется, потенциал силы–то разный.
Все работники фабрики
ходили, как в воду опущенные, неделю. Ведь они чувствовали искреннюю любовь и
заботу от хозяев. Ту, которую недобирала я. Как мне казалось.
Но потом опеку надо
всем взяли мои тетя с дядей. И тетка быстро показала, на что способна женщина с
тяжёлой рукой и твердым характером. И работникам и мне. И крохи любви от
родителей казались отныне большими.
Качаю головой, прогоняя
слезы, которые до сих пор иногда приходят при воспоминаниях о родителях, и
поднимаю глаза на сотрудников.
– И я вас рада видеть.
Надеюсь, все в порядке? Не успели убрать недостатки к моему приезду? Ведь я не
по расписанию, – хитро прищуриваюсь.
– Как можно, миледи! –
эмоционально всплескивает руками Вито. Он иностранец, крайне экспрессивный,
наши люди гораздо сдержаннее. Но нравится мне своей искренностью. – Мы никогда
ничего не скрываем от вас! Фабрика всегда в полном порядке. Сеньор Вито лично
ручается!
Он бьет себя в грудь.
– Ах, вы очаровательны,
– не сдерживаю улыбки.
– Миледи, это вы очаровательны,
а мы всего лишь покорные слуги, – говорит один из магов, Дмитрий. Со своим
братом, Веленом, они тоже приехали издалека.
– Слуги, которые
получает жалованье в большем размере, чем иной аристократ тратит на свою семью
и любовницу! – замечаю, ухмыляясь.
– Высшее общество – те
еще скупердяи, – отвечает маг. – Вы позволите?
– Ваша правда, – киваю
и вкладываю ладонь в протянутую руку.
Как бы я не тяготела к
строительству, именно здесь мой дом. И что более важно – мои люди.
Приходится заночевать
на фабрике. Для таких целей есть небольшой дом, который построил отец по
задумкам матери. Я люблю тут бывать. Сами стены успокаивают и окружают заботой.
Как будто их истинная хозяйка все еще жива.
Единственное – Мелани.
Девочке незачем знать больше, чем сейчас. И она никогда не была тут со мной. А,
значит, будет волноваться, грустить в поместье. Надеюсь, моя записка ее утешит.