А где гарантия, что какой-нибудь
служитель закона не подписался за вознаграждение докладывать
кое-кому о появлении всяких подозрительных пацанов моего возраста и
внешности? Во-во, и я о том же. Донесет, за мной приедут и, как
положено по условиям договора, прибьют и прикопают в тихом месте.
Я, конечно, знаю, куда попадет моя душа после очередной смерти, но
возвращаться обратно во мрак бесконечного Ничто, чтобы в нем
раствориться, или потерять память в сияющем Нечто и отправиться на
очередной цикл перерождений желания не возникает. Я хоть испытал
непередаваемый шок от вселения в тело ребенка, но постепенно
осознал все прелести моего нового существования. Впереди целая
жизнь. Пусть исторические реалии и условия существования вообще не
соответствуют тем стандартам, к которым я привык. Стерпится –
слюбится. Жаль, что я не всезнающий Вассерман или какой супер-пупер
продвинутый выживальщик типа Баженова, завсегда готовые оказаться
где угодно и двинуть прогресс со страшной силой. Однако надеюсь,
что и у меня найдется что-нибудь такое, чего не стыдно предложить
этому миру. Пока не знаю, что, но надежды не теряю. Вот только
достигнуть бы возраста, когда к моим словам начнут прислушиваться
взрослые дяди. Может быть, даже автомат Калашникова смогу учудить.
Не, пожалуй, не получится, мне знаком только принцип действия, а
дьявол, как известно, кроется в деталях, да там еще патрон
изобретать… Нет, не стану даже пытаться заниматься ерундой.
Придумаю что-нибудь другое. Например, создам новую религию.
Расскажу людям о том, что их всех ожидает после смерти. Организую
горстку сектантов, буду им втюхивать в воспаленные головы о золотом
Чистилище и грядущих перерождениях, а они в благодарность станут
меня содержать и одаривать своей любовью, особенно юные девы, ну и
от взрослых дам в соку не откажусь. Хе-хе-хе!
«Эко, Андрюха тебя занесло, -
мысленно укорил сам себя, - хватит ерундой маяться, давай-ка глазки
закрывай и спать».
Баранов считать не пришлось. Заснул
моментально. Проснулся, как обычно, когда Василиса Егоровна, уже
растопила печь и принялась двигать чугуны в печи посредством ухвата
и еще греметь чем-то тяжелым.
Поднялся, кряхтя, с постели. Надел
выделенные хозяйкой порты из домотканого полотна,
рубаху-косоворотку, обмотал ноги портянками, сунул их в валенки и,
накинув на плечи полушубок, медленно вышел во двор. Теперь, когда
получил возможность передвигаться на собственных ногах, отправлять
естественные потребности дома в помойное ведро категорически
отказался.