Таким образом, в настоящее время я
являюсь единственным законным наследником всех неисчислимых
богатств рода Иноземцевых, а также, не самым крайним с конца
длинного списка претендентов на имущество рода Шуйских. Вот только,
всё это мне ну никак не светит, во всяком случае, в самом ближайшем
будущем.
Эту будоражащую воображение
информацию вывалила на мою бедную голову добрейшая Василиса
Егоровна по возвращении две недели назад из славного уездного
городка Боровеск. Неплохую агентурную работу провела старушка за, в
общем-то, небольшой срок. Поначалу я несказанно обрадовался. Ну как
же, стать владельцем заводов, газет, пароходов – это ли не мечта
каждого разумного индивида? Однако многоопытная старушка тут же
спустила меня с небес на бренную землю:
- Ты, Андрюша, не гоношись покамест.
Наследство тебе не светит еще долго. Так или иначе, до твоего
совершеннолетия им будет управлять твой родной дядька. Хотя какой
он тебе родной?! Душегубец он, более никто. Значица, высовываться
тебе покамест рановато. Пойдешь к Шуйским правду искать, так и они
не защитят, поскольку ты номинальный глава рода Иноземцевых и
должон пребывать в официальном своем поместье. А там до тебя
добраться наёмным душегубам, пара пустяков. Короче, сиди-тко, паря,
в моем имении. Оно хоть имения того одна изба да пятьдесят десятин
землицы, да лесу еще сотня, так с голодухи не помрем – это я тебе
обещаю. Все-таки какая-никакая я, а потомственная дворянка, хоть и
не столбовая – рылом не вышла.
- Неудобно как-то, - попытался
возразить я, - сидеть на шее у кого-либо не по-нашему, не
по-боярски.
- Кончай паясничать! - Егоровна
стукнула по столу сухоньким кулачком, неожиданно сильно, аж стол
затрясся. – Останешься здесь! – Затем продолжила уже в более
спокойном тоне: - А мне не в тягость. Думаешь живу в глухомани,
значица, нищая. А вот и не угадал, милок! Денег у меня вполне
хватит нам обоим на житьё-бытьё. Не знаю, почему, но прикипела к
тебе душой на старости лет, будто внук ты мне от не рожденного
сыночка мово. – При этих словах старушка и вовсе расстроилась, даже
слезу пролила.
Попытался успокоить Егоровну, но лишь
всё усугубил – женщина еще сильнее разрыдалась. По всей видимости,
было у нее в жизни что-то эдакое, не очень приятное, о чем обычно
стараются не вспоминать, а вспомнив, горючими слезами обливаются.
Пришлось топать на улицу и хорошенько обдумывать предложение моей
благодетельницы, даже спасительницы.