Так или иначе, скоро сказка
сказывается, да не скоро дело делается. На все про все у меня ушло
аж целых два дня. Зато на третий с самого утра я хорошенько промыл
от соли рыбу и развесил в самодельной коптильне. Отбирал экземпляры
пожирнее вне зависимости от породы – все равно пробная партия, даже
если что-то напортачу, не жалко. А если все будет алес гуд,
следующей на копчение пойдет осетрина, у нас её центнера полтора,
без соли и дымка долго даже в леднике не протянет.
Трое суток дымила моя коптильня,
наконец мы с бабулей сняли пробу – на двоих слопали здоровенного
сазана, а потом еще и жереха (здесь эту рыбу называют шереспер).
Единогласно решили, что эксперимент удался, пора перерабатывать
осетра. Егоровна поделилась отличным секретом засолки этой рыбы,
заодно обеспечила всеми необходимыми ингредиентами. Через неделю
закоптили где-то три четверти осетра, остальное оставили для
приготовления чудесной ухи. Кстати, из рыбьей головы получилось
прекрасное заливное, я им объедался аж целых два дня. Сидорка также
достойно оценил вкус холодца из рыбы, как только кастрюля с этим
чудным продуктом появлялась на столе, лохматый буквально дурел –
начинал мерзко мяукать и терзать мою ногу своими длинными
крючковатыми когтищами.
Ладно, не буду больше дразнить людей
рассказами о вкусной и здоровой пище. Лучше поведаю про баню. Когда
я находился в состоянии постельного режима меня обтирали влажными
тряпицами. После того, как встал ни ноги, совершал омовения в
тесном корытце. Сначала меня обдавали с ног до головы теплой
водичкой. Затем основательно терли мочалкой из липового лыка,
намыленной каким-то ужасно вонючим мылом, пена которого при
попадании в глаза их страшно щипало. Наконец еще раз обдавали водой
и вытирали насухо полотенцем. Поначалу манипуляции с моим голым
телом меня здорово смущали, потом попривык и даже истязания лыковой
мочалкой принимал с должным стоицизмом. С наступлением теплых дней
купальные процедуры переместились во двор. Там было то же самое
корыто, те же мыло и мочало, только теперь тер себя практически
сам. Егоровна обрабатывала лишь спину и плечи.
В одно прекрасное утро, бабушка
объявила:
- Сёдни, Андрюша я тебя в баньке
попарю. – Ну что же в баньке, так в баньке, я не против, гигиена,
наше всё.
Времени терять не стали. Направились
к невысокому бревенчатому строению на берегу Протвы. Не на самом
берегу, разумеется, на невысоком взгорье, чтобы избушку не унесло
во время весеннего половодья или какого иного паводка. Первым делом
я натаскал ключевой воды во вмурованный в каменную печь котел
литров на сто, может больше. Затем развел огонь и заправил печку
дровами. Вот здесь дровишки были исключительно ольховыми отлично
просушенные. Их приличный запас хранился в специальном помещении
при бане. Пока я этим занимался, Егоровна отдраивала ножом дощатые
лежанки и выметала непонятно откуда взявшийся мусор. После того,
как вода закипела, хорошенько обдала кипятком все помещение.
Пришлось мне в срочном порядке бежать к источнику и пополнять
израсходованный запас. Вдобавок наполнил до краев бочку литров на
двести, что стояла на улице рядом с баней. Поначалу рассохшаяся
емкость здорово подтекала. На мои опасения, что вода в скором
времени вытечет, бабушка лишь махнула ручкой.