И Сенека, стараясь оставаться невозмутимым, начал:
– «Сила цезаря – в его умении служить своему народу!»
Нерон одобрительно кивал, и Сенека продолжал:
– «И чтобы страшные ушедшие времена Тиберия – Калигулы – Клавдия никогда не повторились, цезарь обязан научиться уважать человека. Отныне и навечно: человек для человека должен стать святыней!»
И тогда раздался вопль Амура. Амур упал на арену и в муках и судорогах катался по сверкающим опилкам.
– Да! Да! – сочувственно сказал Нерон. – Все произошло при этих замечательных словах.
Амур затих.
– Мертв? – в ужасе прошептал Сенека.
Нерон засмеялся:
– Но Британик был тоже мертв!.. Я не пожалел царственного брата – зачем мне жалеть этого порочного раба?.. Ты все никак не можешь понять, учитель: мы всерьез играем Комедию жизни.
– Я не хочу умирать!.. Я не хочу! – закричала Венера.
– Да, да, вот так же кричала мама, глядя на мертвого Британика…
Венера упала на колени, она обнимала ноги Нерона:
– Я боюсь! Я не хочу!
– Ну – точно! Вылитая мама! Как она испугалась, бедняжка, в тот день. Продолжай, Сенека. А мы займемся уборкой тел.
И, оттолкнув Венеру, он поволок с арены во тьму легкое тельце Амура.
И вновь бесстрастно читал Сенека:
– «Луцилий! Чем дороже груз, которым владеет путешественник, тем более он заботится о спокойствии воли и благодарен Нептуну за это спокойствие. Так и философ: ему нужен мир в государстве, чтобы размышлять в покое, – и он благодарен тому, кто дарует этот мир. Вот отчего я так забочусь о силе цезаря и славлю его власть!»
– Я не хочу! Я не хочу! – ползала по арене Венера.
– «Ты пишешь, – продолжал невозмутимо Сенека, – что он истребляет свою семью? Зато в его правление не подвергается посягательствам жизнь и свобода частных граждан. Зато совершенно исчезли политические процессы. А вспомни страшные времена Тиберия – Калигулы – Клавдия!»
– Как я люблю эту твою присказку, – улыбнулся Нерон.
– «Ты спрашиваешь, Луцилий, справедливы ли слухи об убийстве Цезарем Британика? Надеюсь, что нет. Но даже если так? Каков выход? Принять сторону его матери, мечтавшей заменить Цезаря слабовольным, юродивым Британиком и властвовать самой? Но это означало бы вновь вернуть Рим в страшные времена Тиберия – Калигулы – Клавдия».
– Но Тигеллин сказал, – начал Нерон и зашептал, указывая на Венеру. – Это все она! Мать! Мать натравила меня на Британика! Брат – ее жертва!