Никонов умер… в комнате, где он готовился к выступлению… убит…
– Скрипача Никонова убили! – всплескивала руками Александрина Домнина. Она никак не могла успокоиться. – Перед концертом, прямо в гримерке. Я так мечтала послушать Паганини в его исполнении! Еле достала билеты.
– Разве музыканты гримируются? – заметил ее любовник Мурат, чернявый молодой человек восточной наружности.
– Не знаю… наверное. Или то была просто комната, где артисты отдыхают перед выходом на сцену.
– Ужас, – равнодушно произнес Мурат. – Какая-нибудь ревнивая дама, которую он отверг? Застрелила?
– Говорят, воткнула ему в руку булавку. О-отравленную…
– По-моему, это выдумки, – улыбнулся молодой человек, открывая ряд белоснежных зубов. – Средневековье какое-то.
– Ты думаешь?
– Не сомневаюсь. Кто станет убивать булавкой, когда можно пустить в ход пистолет?!
– Наоборот! – возразила Александрина. – Очень даже удобно. Легко пронести куда угодно, легко приблизиться. Булавка не вызывает подозрений. А яд достать – не проблема. Были бы деньги.
Она мечтательно прикрыла глаза. Вот бы кто-нибудь из почитательниц таланта ее пасынка уколол его отравленной булавкой!
Александрина была мачехой того самого знаменитого на всю Москву художника Домнина, которому наперебой заказывали портреты новоявленные светские дамы. Правду сказать, у Игоря настоящий дар. От его картин глаз не оторвешь, и для каждой женщины он придумывает этакую изюминку, неповторимый образ, наряжает в изумительные платья. Кому не лестно увидеть себя египетской царицей, римской матроной или арабской принцессой? Чертовски гениален Игорек! Деньги гребет лопатой, а делиться не желает.
– Почему он должен с тобой делиться? – рассудил Мурат. – Ты ему не родная мать. И вообще…
Это «и вообще» означало многое. Во-первых, Игорь изначально был против женитьбы отца; во-вторых, отношения у Александрины с пасынком, мягко говоря, не сложились. В-третьих, она была настолько моложе супруга, что годилась ему в дочери. Сын не понимал отцовского увлечения легкомысленной и откровенно развратной женщиной, которая за два года свела его в могилу. Он смотрел на Александрину как на проститутку и соответственно обращался с ней.
После смерти мужа вдова оформила на себя московскую квартиру, дачу Домниных и машину, подаренную Игорем отцу. Художник мачехе не препятствовал – он давно жил отдельно и ни в чем не нуждался. Но любовника простить ей не мог.