- А у кого?
- Да есть один умник. Всё пытается грань между наукой и магией
вычислить. Может, когда и встретитесь. Ну всё, помолчи, -
скомандовала девчонка, когда я тоже уселся в траву. Трава была
влажная от выпавшей росы, с острым режущим краем. - А то навки не
придут.
Ждали мы, наверное, долго. От холода я не страдал, но зато
напала дикая сонливость. Глаза натурально слипались, на веки словно
уронили по мешку песка. От стараний не заснуть лицо онемело, а тело
сделалось тяжелым, как колода.
- Обхитрил нас Гришка, - хотел я сказать Антигоне, когда
бороться со сном сделалось совершенной пыткой. - Оставил в лесу, а
сам в терем вернулся и пироги жрёт.
Но не успел. Потому что показалось, что я что-то вижу...
Глава 3
На фоне тёмных деревьев полянка казалась светлым серебряным
пятаком. В лунном свете поблёскивала мокрая от росы трава, по ней
шли волны от едва заметного ветерка.
И вот в этой траве, на фоне тёмной опушки, заколыхалось нечто
зыбкое, эфемерное, как туман. Я протёр глаза. Широко известный
факт: если долго таращиться в темноту, что угодно может
примерещиться.
Но вдруг теней сделалось больше. И не тени это были, а светлые
контуры девичьих фигур, будто бы в платочках и сарафанах.
Девки водили хоровод.
И ещё один момент: тишина в лесу была весьма условного качества.
Свиристели сверчки. Пели ночные цикады. Где-то гулко гу-гукал филин
Николаич.
Глядя на хоровод, я начал понимать, что лесные звуки
складываются в тонкую мелодию, под которую и ведётся призрачный
танец.
Справа от себя я почувствовал движение, и обернувшись, офигел
окончательно: под лопушком, на мягкой хвойной подстилке, сидел
целый оркестр: кузнечик с крохотной скрипочкой, две лягухи -
раздуваясь, горловые мешки их издавали звуки наподобие барабанного
боя, и мужичок-с-ноготок, с дудочкой.
Заметив, что я на них смотрю, мужичок в красной шапке с белыми
пятнышками подмигнул, а потом прикрыл глаза и повёл
томительно-нежную мелодию, от которой почему-то захотелось
плакать.
Девки на поляне становились всё реальнее. Я уже различал цвета
сарафанов, вышивку на рукавах белых рубашек, пригожие румяные
личики...
Пятки зачесались. Захотелось, отринув мирскую суету, впрыгнуть в
их круг, завертеться, закружиться, да и остаться с ними насовсем.
Сделаться пустым и лёгким, как пёрышко...