- А каков сортамент?
- Двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят и девяносто
пять миллиметров.
- Радуйся, Орлик Ильич! Благодаря твоему станку
привод, дающий любую мощность, будет и будет очень скоро. Просто
без цельнотянутых труб за него, этот привод, браться просто нет
смысла.
- Очень интересно. А что это за привод?
- Паровая машина, Орлик Ильич.
В это время Родион взял
самую тонкую трубу и начал её внимательно разглядывать со всех
сторон. Посмотрел на просвет, направив на окно.
- Орлик Ильич, – тихо сказал он – а ты сам понял, что
ты сотоварищи сотворил?
- Ну трубы. Полезное дело, вон в паровую машину
пойдут.
- Сколько ты можешь вот таких труб на своём станке за
день сотворить?
- Проверяли мы. За десять часов, Александр Евгеньевич
запретил дольше работать, станок выдал полсотни труб. Чуть больше,
пятьдесят три.
- Мамочка моя дорогая, полсотни за смену! Полсотни с
одного станка!
- В чём дело, Родион Сергеевич, что ты так
взволновался?
- Да ты сам посмотри, Орлик Ильич – и Родион приложил
к плечу трубку, словно ружьё и сделал вид что
прицеливается.
- И правда! Родион Сергеевич, светлая ты голова! Это
же готовые стволы для ружей, или три ствола для рейтарских
пистолей.
- Или шесть стволов для обычных пистолей – дополнил
Родион – и не совсем готовые. Их надо ещё прошлифовать изнутри,
дорнировать и… Орлик Ильич, а не сможешь сделать станок, чтобы
нарезы прокатывала?
- Думать надо. Ничего невозможного в этом мире нет, и
не предвидится.
- Орлик Ильич – включился я в разговор – о разработке
станка кто в курсе?
- Я, да восемь моих мастеров. И ещё директор, Ефим
Иванович.
Директором с моей лёгкой
руки, в Обояни называют Сороко-Ремизова.
- Вот и хорошо. Попросите мастеров молчать, поскольку
сей станок своей властью объявляю государственной тайной, и любое
её разглашение сам знаешь, что сулит.
- Знаю, чего уж там, почти все мои станки под этим
грифом идут. – спокойно ответил Орлик – Опять у особиста бумагу
подписывать?
- Сам знаешь, таков порядок. Да и я, хоть и наделён
правом объявлять государственную тайну, тоже должен оформить всё
как положено, да и Родион Сергеевич. Бумажка, она хоть и невесомая,
а напоминает о себе будь здоров!
- Да я не ворчу, если задуматься, правильный
порядок.
- Теперь ты, Родион Сергеевич. За догадливость особо
хвалю и отмечу перед руководством, и возможно перед самим великим
государем наравне с Орликом Ильичом и его мастерами.