- Доложили мне о твоём светоскопе, любопытно было бы
взглянуть.
Шустро работают
подчинённые Выродкова! Только вчера была первая демонстрация, а
царь уже всё знает.
- Как только прикажешь, великий государь. У меня
имеется светоскоп и три коробки стёкол со сказками. Так что в любой
удобный тебе час я всё оставлю и покажу.
Слава богу, а точнее
умнице Феофиле. Это она настояла на том, чтобы я сразу делал всё в
четырёх экземплярах. Один светоскоп и один комплект стёкол я
подарил Гундорову, оставшиеся две сказки я подарю позднее, при
случае, а вот великому государю надо дарить сразу и всё.
- А вот завтра и приводи, полюбопытствую. И
последнее, князь. Дошли до меня нехорошие слухи, что ты дочь
покойного сотника, боярского сына Богдана Собакина, держишь в своём
доме в чёрном теле. В голосе Ивана Васильевича прозвучали нехорошие
нотки.
- Это и правда и ложь, великий государь.
- Объяснись.
- Феофила Богдановна Собакина действительно живёт в
моём доме. Это правда. Я заключил с ней ряд, и теперь она
домоправительница в моём подворье, и во многом мне помогает. Скажем
к примеру, что картинки на стекле – её рук дело.
- А не высоко ли ты вознёсся, заключая ряд с девицей
из старого рода?
- Люди, которые составили на меня донос, дурачки
вроде давешнего слуги Васьки. Суть в том, что Феофилу Богдановну я
подобрал в канаве у своего дома, куда она упала умирая от голода.
Её по смерти родителей, едва ли не силой взял себе в жёны Архипка
Собакин, а когда он издох, то наследники выгнали Феофилу Богдановну
на улицу, а потом ещё и ограбили её. Во всяком случае, Феофила
Богдановна свято верит, что шишей натравили именно они. Всё это
легко проверить
Лицо Ивана Васильевича
налилось гневной кровью, но голос прозвучал почти спокойно:
- Ну, хорьки душножопые, ответите вы мне за свою
ложь.
Помолчал глядя в окно, и
приказал:
- Завтра прибудешь вместе с Собакиной, я разберусь в
этом деле. Ступай, князь.
Я поклонился и отправился
домой.
Дома меня встретил пир
горой. За стол, правда, ещё никто не садился, но лёгкие закуски
слуги разносили на подносах. Во дворе музыканты наяривали
«Камаринскую», а мастера вместе с жёнами отплясывали что есть мочи.
Орлик Ильич уморившись сидел в кресле и прихлопывал руками в такт
пляске, а раскрасневшаяся Людмила Борисовна сидела рядом,
поглаживая супруга по плечу.