Ай красавцы, ай да умельцы. Ведь
почти поверил. Теперь было бы неплохо понять, как именно работает
это заклинание и ведется ли какая-нибудь параллельная работа с моей
головой? Сами по себе иллюзии не вскрывали разум, а просто
погружали жертву в медитативное состояние. Наверняка я сейчас лежал
в какой-нибудь каморке и тихонько пускал слюни.
Спокойно, Миха. В иллюзии
обязательно присутствует тот, кто ее навел. Может быть под своей
личиной, укрыться чужой или и вовсе остаться “за кадром”. Но он
непременно отслеживает, как я себя веду и что делаю.
Поэтому - никаких резких
движений.
Я осторожно опустил штору и принял
ровное положение за партой. Адлерберг прохаживалась по рядам, молча
сверля глазами каждого из абитуриентов. Ее указка оказалась в
опасной близости от моей головы и чуть не влезла мне в глаз. Я
поморщился и отстранился, отыгрывая роль погруженного в
иллюзию.
— Господа, я теряю терпение, —
сказала девушка в мундире. — Вернее, почти совсем его потеряла.
Признайтесь. Так будет проще для всех.
Я быстро обратился к силе, что
билась в груди. Казалось, связь с источником истончилась, и мне
приходилось пробиваться к нему словно через невидимую стену. Оно и
понятно - иллюзия сбивала концентрацию, а концентрация влияла на
способность пользоваться даром. Но у меня все же получилось
провести быструю самодиагностику. Первым делом я попытался
просканировать голову - влезли или нет?
Либо влезли настолько виртуозно, что
я ничего не чувствовал, либо все же пожалели мой несчастный
мозг.
Ладно, будем играть теми картами,
что выдали.
Стараясь не глядеть на Ирэн - даже
понимая, что все это было ненастоящим и смоделированным, все равно
было тяжело идти на предательство - я ментально потянулся к
Адлерберг.
“Юлия Ивановна”, — осторожно позвал
я, и девушка с глазами лани тут же обернулась. — “Это Штофф. Я
знаю, что стимулятор приняла Ирина фон Штофф. Про остальных ничего
сказать не могу - не в курсе”.
“Вы уверены, ваше сиятельство? Не
оговариваете ли вы человека зря?”
“Мне это доподлинно известно. Я
знаю, что это она”.
“Откуда знаете?”
“Мы дружны. Она призналась”.
Адлерберг положила указку на
стол.
— Все свободны. Кроме Соколова и
Штофф, — распорядилась она.
Блондинку, Корсакова и третьего
паренька как ветром сдуло - охрана едва успела расступиться перед
ними, и Гордеева буквально вынесла собой двери.