– Громче, громче играть оркестрам. Веселее, веселее гулять моему народу! Есть у России будущее, есть наследник царского престола!
Стража странников не пропустила:
– Кто вы такие? Ну-ка, повертайте прочь, а то угостим прикладами и старость!
Один странник спросил:
– А что, служивые, не слышали, не Алексеем ли назовут царского сыночка?
Отвечали:
– Тебе какое дело, бродяга? Ступай вон от ограды, иначе будет несдобровать.
Другой же странник сказал:
– Неужто не допустят хоть глазком одним взглянуть на младенчика, предсказать ему судьбу?
Засмеялись гвардейцы:
– Эка взял! Да знаешь ли ты, кто это за младенчик? Венценосец будущий, сам царский сын! Ему уже на роду быть счастливым написано!
Третий странник достал ладанку:
– Ну, коли так, может, передадите наш подарок царскому наследнику?
Солдаты им сказали с укоризной:
– Да разве вы не знаете, убогие, что у младенчика уже есть крестики, ладанки, брильянтами осыпаны, на золотых цепочках, что же вы суете чумазую свою ладанку? Ну, не с ума выжившие? Кто будет и прикасаться к ней во дворце, кто ее и поднести-то посмеет царевичу?
Странники тогда поклонились и пошли.
Такова присказка.
А вот повесть о плуте и монахе.
1
Потаскушкиного сына крестил пьяный поп в хлеву – церковь в тот год сгорела, в избе же шла гулянка. И когда несли его, то уронила мать младенца в лужу – мокрым стал ребенок еще до крещения. Но не заплакал.
Затем принялся поп над ним читать молитву, и запинался, и забывал ее. Взяв дите на дрожащие руки, уронил тут же в корыто, поставленное купелью. Младенчик и голоса не подал.
Отхлебывал поп из початой бутыли и обливал его водой в холодной купели – посинел младенец, но молчал. Поп же подумал:
– Все равно пропадет у потаскухи младенец, как помирали прежние.
И были: крестным отцом – пропойца кладбищенский сторож, а крестной матерью – старуха-сводница. Она, наклоняясь над младенчиком, чуть на него не падала. Не во что было завернуть дитя. Нашли дерюгу и завернули в дерюгу. Когда же выносили крещеного, то, о порог споткнувшись, свалился с младенцем крестный – в третий раз искупался малой – но не услышали даже писку. В избе стояли крик да топот, проминали полы сапогами подгулявшие кавалеры, звенели разбиваемые стаканы и наяривала гармошка. О крещеном забыли – взялись тут же крестины праздновать.