– Жужелица пахнет, как «Тонка-250», – сказал Саша Глаше ни с того ни с сего.
– Эк вас, барин, растащило. Голос у Глаши такой, словно его пропустили через SPX-90[5] с хорошей реверберацией.
«Надо взять себя в руки», – вяло подумалось Саше.
Папоротник начал расти. Причем удивительно быстро.
«Не растет на берегах Волги папоротник», – подумал Саша и осекся. Над подлеском папоротника вставала стена сахарного тростника. Тростник в считанные секунды заполонил весь нижний берег – тот, где прежде стояла никому не нужная, давно заложенная и перезаложенная деревенька, тростник очень быстро – за две затяжки – достиг невероятных размеров – выше человеческого роста встал стеной. Сахарной. Из деревеньки выбегали мужики и бабы, тащили за собой на веревках вялую скотину и, невнятно выкрикивая неслышные с того берега ругательства, грозили черными от грязи кулаками Саше и Глаше.
Саша никогда не видел сахарного тростника, но почему-то наверняка знал, что этот тростник именно тот, о котором он читал в книгах Василя Быкова. Он знал наверняка, что этот тростник – тростник сахарный. Василь Быков много внимания уделял подробностям. Размер и форму листьев сахарного тростника по произведениям Василя Быкова можно было выучить даже подростку-двоечнику.
– Это ведь сахарный тростник, – тихо сказал Ульянов младшей горничной своего папы. – Пойдем, Глаша, я уведу тебя туда, в те края, которых ты и не видывала.
– Барин, да перестаньте вы выдумыать. Эк вас прет. Затянитесь еще. И вообще, домой нам пора. Илья Александрович говорил, что вам в девять уже нужно дома быть. У вас же занятия, барин, завтра. Виолончель. Учителка придет, помните? Виолетта Семеновна Ростропович. Пойдемте, ей-богу, домой, чтобы маменьку и папеньку ваших не волновать.
– Yo te quiero...[6]
– Pero, seсor, yo soy...[7]
– Да, барин, вот сюда, сюда!..
– Hola, muchachos![8]
Заросли сахарного тростника, поглотившие не успевших спрятаться мужиков, баб, скотину и почти уже скрывшие от Саши весь обитаемый мир, вдруг раздвинулись, и вышел из них невысокого роста, стройный, подтянутый человек. На голове черный берет. На ногах сапоги невиданного фасона. И одежда странная.
Лицо подвижное, ироничное. Так и ждешь, что анекдот свежий тебе расскажет. О таком человеке можно говорить с товарищами – мол, пил я тут с одним, так он такого дрозда давал...