К утру, сам уже не знаю как, я перебрался на кровать и проснулся от звонка будильника. С минуту я пытался сообразить, что же такое удивительное произошло ночью, и только когда увидел в стене черную дыру, а на полу груду известки, обрывки обоев и обломанные кирпичи, понял, что все это был не сон… Я в самом деле обнаружил клад в своей стене, и притом клад очень странного свойства. Но в чем была его странность, я вспомнить не успел, потому что в дверь постучала бабушка Каплан и спросила, не брал ли я ее нож.
А потом началась обычная утренняя спешка, потому что в ванной был дедушка Каплан, и я вспомнил, что с утра совещание у главного технолога и мне обязательно надо быть там, и кончилось русское масло, и пришлось стрельнуть у Лины Григорьевны. Правда, когда я убегал, то успел задвинуть дыру книжной полкой и сунуть в карман пару монет, а в чемоданчик – железную руку.
На заседании я совсем было забыл о находке, но, как только совещание кончилось, подошел к Митину. Он собирает монеты. Я показал ему одну из моих монет и спросил его, какой это страны.
Митин отложил в сторону портфель, погладил лысину и сказал, что монета чепуха. И спросил, где я ее достал. Наверное, у бабушки и, может, отдам ему? Но надо знать Митина, Митин ведь коллекционер и, хотя всегда жалуется, что его кто-то там обманул, сам любого обманет. Уже по тому, как он эту монету держал в руках и крутил, видно было, что монета непростая.
– Это не важно, откуда я ее достал, – сказал я. – Мне она самому нужна.
– Кстати, ты просил меня достать однотомник Булгакова, – сказал Митин. – У меня, правда, второго нет, но хочешь, я тебе за нее свой экземпляр отдам? Почти новый…
– Ну и ну, – сказал я. – Его же у тебя ни за какие деньги не выманишь.
– Просто, понимаешь… – Потом он, видно, понял, что я его раскусил, и сказал: – Нет у меня этой монеты в коллекции. А нужна, хоть она и подделка.
– Почему же подделка? – спросил я.
– Ну, новодел. Видишь, какая новенькая. Как будто вчера из-под пресса.
– Ага, – сказал я. – Только вчера. Сам их делаю. А как она называется?
Митин с сожалением расстался с монетой и сказал:
– Ефимок. Русский ефимок.
– А почему на ней физиономия нерусская?
– Долго объяснять. Ну, в общем, когда у нас еще не было достаточного количества своих рублей, мы брали иностранные, европейские талеры, это еще до Петра Первого было, и ставили на них русское клеймо. Назывались они ефимками. А теперь скажи, где достал?