На день один, на краткий час.
Сошлись, другу другу напоказ.
Хмельной разгул простолюдина.
С степенным хладом знати чинной.
Мир черни с миром богачей.
И старость с резвостью детей.
И я, ребенок боязливый.
Смотрела с робостью стыдливой.
На этот незнакомый свет.
Еще на много, много лет.
Мне недоступный… Я мечтала.
Приподымая покрывало.
С грядущих дней, о той весне.
Когда достанется и мне.
Вкусить забавы жизни светской, —
И с нетерпеньем думы детской.
Желала время ускорить.
Чтоб видеть, слышать, знать и жить!..
Народа волны протекали.
Одни других они сменяли…
Но я не замечала их.
Предавшись лёту грез своих.
Вдруг все стеснилось, и с волненьем.
Одним стремительным движеньем.
Толпа рванулася вперед…
И мне сказали: «Он идет!
Он, наш поэт, он, наша слава.
Любимец общий!..» Величавый.
В своей особе небольшой.
Но смелый, ловкий и живой.
Прошел он быстро предо мной…
И глубоко в воображенье.
Напечатлелось выраженье.
Его высокого чела.
Я отгадала, поняла.
На нем и гения сиянье.
И тайну высшего призванья.
И пламенных страстей порыв.
И смелость дум, наперерыв.
Всегда волнующих поэта, —
Смесь жизни, правды, силы, света!
В его неправильных чертах.
В его полуденных глазах.
В его измученной улыбке.
Я прочитала без ошибки.
Что много, горько сердцем жил.
Наш вдохновенный, – и любил.
И презирал, и ненавидел.
Что свет не раз его обидел.
Что рок не раз уж уязвил.
Больное сердце, что манил.
Его напрасно сон лукавый.
Надежд обманчивых, что слава.
Досталася ему ценой.
И роковой, и дорогой!..
Уж он прошел, а я в волненьи.
Мечтала о своем виденьи, —
И долго, долго в грезах сна.
Им мысль моя была полна!..
Мне образ памятный являлся.
Арапский профиль рисовался.
Блистал молниеносный взор.
Взор, выражающий укор.
И пени раны затаенной!..
И часто девочке смиренной.
Сияньем чудным озарен.
Все представал, все снился он!..
II.
Я помню, я помню другое свиданье:
На бале блестящем, в кипящем собранье.
Гордясь кавалером и об руку с ним.
Вмешалась я в танцы… и счастьем моим.
В тот вечер прекрасный весь мир озлащался.
Он с нежным приветом ко мне обращался.
Он дружбой без лести меня ободрял.
Он дум моих тайну разведать желал…
Ему рассказала молва городская.
Что, душу небесною пищей питая.
Поэзии чары постигла и я, —
И он с любопытством смотрел на меня, —
Песнь женского сердца, песнь женских страданий.
Всю повесть простую младых упований.