Потом Виктор вызвался проводить Зиночку в фотоателье, и они щёлкнулись на память вместе – она, сидя на стуле, он, стоя рядом, положив ей на плечо руку. После фотоателье они отправились гулять в Нескучный сад и бродили до темноты – Виктор всё больше говорил, Зина – слушала. Ей было не то что бы интересно – девушку скорее поразил, нет, пожалуй, наповал сразил тот факт, что ей, Зине Редькиной, кто-то что-то серьёзно рассказывает и к тому же довольно долго – обо всём подряд. О море, чайках, о кинематографе, о Москве, о футболе.
Лишь к полуночи они очутились на улице Осипенко, где Зинаида обитала по приезде в столицу из деревни Харино, и ещё минут пять новый знакомый грел девице ладони, пытаясь заглянуть ей в глаза.
С того самого дня Виктор с Аврориной матерью встречались почти каждый день в течение года. Они бродили по улицам, один раз сходили в театр, два раза в кино – на «Подкидыша» и «Василису Прекрасную»... Ходили, держась за руки, и всё – не более того. Ни разу за всё это время Виктор не позволил себе даже невинного поцелуя в пухлую, аппетитную Зинину щёку, несмотря на то, что в душе этих двоих полыхал огонь страсти, безудержного желания, а самое главное, любви. Такое целомудренное поведение безумно влюблённых друг в друга людей было нормой для того далёкого и почти нереального для нас с вами тридцать девятого года. А чему здесь удивляться, если до шестидесятых годов даже невинное объятие на улице было практически официально запрещено? Вас мог остановить патруль от общественной охраны и не просто сделать замечание, а застыдить так, что мало бы не показалось.
Спустя год после знаменательного знакомства на ступенях вагоноремонтного завода Виктор понял, что не может жить без Зиночки. Он сделал ей официальное предложение и, представив её матери и сестре, через месяц подарил оловянное обручальное кольцо. В конце декабря сорокового года молодые сыграли скромную, но весёлую свадьбу.
Зинаида сразу же перебралась на квартиру к мужу – теперь они вместе ходили на работу, подгадывая смены, вместе возвращались. Они были неразлучны и никогда, как в то время, Аврорина мать, пожалуй, не была счастлива в своей жизни. Она чувствовала себя настоящей женщиной, поскольку её искренне и сильно любил тот человек, которого любила она сама.