Впрочем, не совсем так. Простить она своему бывшему мужу все простила. Зла Мариша долго на сердце не держала. Слишком светлая и жизнерадостная у нее для этого была натура. Но все же смириться с тем, что ее муж, человек, которому полагалось в горе и радости быть рядом с ней, оказался способным на предательство, этого Мариша пережить не сумела.
Как забудешь такое?! А ведь Мариша пыталась. Но подсознательно она совершенно точно знала: если человек однажды предал, то, вполне вероятно, он повторит свою гнусность. А это значит – годами жить на пороховой бочке.
– Не хочу я так, – плакала Мариша. – Он выходит за сигаретами, задерживается на час, я уже начинаю думать, где он, с кем время проводит. А если еще и трубку при этом не берет… О-о-о! Тут уж вообще труба!
И не помогало ей никакое самовнушение. Мариша не могла избавиться от мысли, что живет с человеком, способным на измену и обман. И значит, доверять ему до конца просто глупо. Обливаясь в душе слезами, она все же указала Смайлу на дверь.
Кто-то ее осудил. Кто-то пожалел. Но сама Мариша знала, что приняла единственно верное решение. Следить и подглядывать за мужем было противно. Доверять ему невозможно. Ну и что в итоге? И все бы ничего, да только окончательно расставшись с когда-то горячо любимым мужем, а потом обманщиком и мерзавцем, Мариша вдруг начала чахнуть.
Вот и тем утром она решила, что не станет насиловать свои немогучие силы. Полежит тихонько под одеялом, а когда надоест, тогда и встанет. А захочет, и вообще не встанет. Кому какое дело? Ведь девочки из «Казановы» за указаниями позвонят… Так телефон на то и существует, чтобы избегать лишних движений. Но все же именно этот день приготовил для Мариши сюрприз. И, как полагается настоящему сюрпризу, Мариша ничего такого и не подозревала до того момента, пока он не принялся названивать ей в дверь.
Сначала Мариша проигнорировала этот звук. Потом просто притворилась глухой. Но за дверью не унимались. И Марише пришлось встать. Дремать и грезить, когда по всей квартире разносилась оглушительная корабельная сирена – примочка, оставшаяся на память о Смайле, избавиться от которой у Мариши все время руки не доходили, – было решительно невозможно.
– Иду, иду! – ворчала Мариша, неожиданно легко спрыгивая с кровати.
Подбежав к дверям и распахнув их, она обнаружила на лестничной клетке сухощавого парнишку с сердитыми черными глазами.