«Бешенство, что ли? – подумал Родион. – Наверное. Конечно! А почему этот парень молчит? Не знает таких элементарных вещей и приперся сдавать экзамен!»
– Что же вы молчите? – нетерпеливо сказала преподавательница. – Не знать таких элементарных вещей и явиться сдавать экзамен – это…
Договорить она не успела, потому что Коляша бросил на друга мобилизующий взгляд, выдернул из кармана курточки краснокожее удостоверение и, пинком отворив двери 313-й аудитории, ворвался туда с громогласным заявлением:
– Отдел борьбы с экономическими преступлениями! Всем оставаться на местах!
Анфиса Ососкова
Июнь 1995 года, Кармазинка
– Слушай, да ты вся в папашку! Ничего себе игры! Сдурела, никак! Сейчас все тут займется – выскочить не успеешь!
Анфиса испуганно обернулась. В светлом проеме сарайной двери – очертания крепкой невысокой фигуры.
Надька! Нашла-таки, зараза! И ничего, ничего с ней не случилось!
Она перевела растерянный взгляд на бесформенное пламя, которое корчилось у ее ног, пожирая остатки жгута соломы и расползаясь по древесной трухе, за много лет щедро усыпавшей пол сарая. Нет, ну правда – зараза Надька! Ничто ее не берет, даже колдовство. Или надо было и впрямь заняться этим в полночь на ущербной луне, поставив рядом с собой две черных свечи? А где их взять, черные-то? В магазине не продают. Не сажей ведь красить. А главное, у Анфисы не хватило терпения ждать ни ущербной луны, ни даже полуночи. За эти несколько часов Надька успеет принять решение, и…
А может, она уже успела?
Эта мысль заставила Анфису оцепенеть.
– Чего стоишь, балда?! – взвизгнула Надя. – Топчи! Топчи ногами-то!
Не вытерпев, она ринулась вперед, оттолкнула Анфису и сама стала затаптывать пламя. На какой-то миг языки огня взвились было над ее проворными ногами, и у Анфисы приостановилось сердце: вот сейчас займется искусственная кожа стоптанных босоножек, потом вспыхнет подол сарафанчика, который тоже отнюдь не «коттон 100%» – и не успеешь моргнуть, как заполыхает вся Надюшка до самых кончиков ее темно-рыжих, удивительно красивых волос. Если что и было у нее красивым, то лишь эти волосы, да и те она стригла безобразно, а все остальное – тьфу, смотреть тошно! Не глаза – щелки, не щеки – мячики, не нос – облупленная молодая картофелинка, не ноги – кривульки, не фигура – ровненький обрубочек: что таз, что талия. Ни о каких 90–60–90 тут и речи идти не могло, и все-таки именно Надьке доставалось все, что по праву первой кармазинской красавицы должно было принадлежать Анфисе. Всё и все!