Мариша собралась в рекордно быстрые сроки, не глядя покидав в две объемистые сумки все попавшиеся ей под руку вещи. Забив сумки одеждой и обувью, она бережно обернула ствол альбиции влажным полотенцем и запихала ее в еще одну сумку. Проделав все это, она двинулась к выходу. Впрочем, остановившись у дверей гардеробной, она прислушалась. Из гостиной доносилось равномерное гудение пылесоса. Видимо, Смайл пытался ликвидировать последствия аварии, собирая грязь с пола. Мариша пренебрежительно фыркнула.
– Поздно спохватился! – заявила она, обращаясь к Смайлу, который сквозь гудение пылесоса, впрочем, все равно ее не слышал. – Уже ничего не исправить. Я от тебя ухожу! Навсегда!
И она действительно поволокла к выходу сумки, с альбицией в том числе. Дорога была длинная, так как квартира была немаленькая. Так что у Мариши было время подумать. А подумав, она решила прихватить с собой побольше наличности.
– Никогда ведь не знаешь точно, сколько это продлится, – пробормотала Мариша и выгребла из ящика секретера всю имевшуюся в доме наличность.
Там оказалось около пятнадцати тысяч рублей и две тысячи американских долларов. Были там еще и другие доллары – канадские, австралийские и даже доллары из Гонконга, но ими Мариша побрезговала. Кроме того, Мариша взяла с собой две кредитные карточки – «Визу» и карточку Сбербанка. Теперь она совершенно успокоилась. Решив уйти по-английски, то есть не прощаясь, Мариша выкатила на лестницу сумки и захлопнула за собой, образно говоря, дверь в прошлое.
Выбравшись на улицу, Мариша остановила первую попавшуюся машину и уселась в нее вместе с альбицией, которая высовывалась из окна и печально трясла своими голыми веточками, словно сокрушаясь о быстром и внезапном повороте в своей жизни и в судьбе своей хозяйки.
– Куда ехать-то? – поинтересовался у Мариши водитель, видя, что пассажирка попалась ему малость неразговорчивая и сама адрес назначения сообщить не торопится.
Вопрос заставил Маришу призадуматься. А в самом деле, куда ей ехать? Она могла поехать к маме, но тогда неизбежно пришлось бы отвечать на сочувственные вопросы, да еще мама расстроится при виде потрепанной альбиции. Деревце досталось Марише от ее бабушки, то есть было своеобразным наследственным древом. И его, то есть ее, полагалось беречь. Она прожила уже слишком долго, чтобы теперь вот взять и погибнуть от какого-то дурацкого макета самолета.