Именно в нем все сироты нашего прихода проводили большинство
времени. Наше пребывание в соборе не было законным, и потому нам
приходилось прятаться подобным образом, когда приходили высшие
чины. Открыв скрипучую дверь я вошел в часовню.
Всё в этом месте отождествлялось со мной, и двигаясь к
иконостасу вдоль ровных рядов скамей, я лишь больше убеждался в
этом.
На стенах мимолетными картинами проносились обрывки моей памяти
о днях в старшей школе. Тут был и день, когда мне как сироте выдали
квартиру, и настоятель храма благословил меня на счастливую
жизнь.
День, когда я наконец начал жить один. Как купил себе первый
компьютер. Как чудом попал на дополнительное обучение в
университете, находясь при этом в старшей школе, и как сторонился
людей закапываясь в книги и видеоигры.
Да, я был посмешищем... Один только страх, страх и страх. Этот я
мне отвратителен.
— Ты действительно так считаешь? — послышался мой же голос.
В конце часовни в полный рост стоял прошлый я: светловолосый
мальчик, с красивыми голубыми глазами, изо всех сил изображающий
непринужденное спокойствие.
— Да, ты просто ужасен, — в моем голосе прозвучала горечь.
Алан посмотрел на меня с обидой, едва на заплакав.
— Только ты тут ужасен. Посмотри, во что ты превратился всего за
неделю: хладнокровный убийца, кровожадное животное! Откуда в тебе
столько пустой уверенности?
— Она не пустая.
— Разве? Получил немного силы, и сразу возомнил себя всемогущим?
Такая самоуверенность всегда ведет лишь в пучины бездны. Ты даже не
дал себе времени, чтобы остановиться и подумать. Ты больше не часть
меня! — он отвернулся, уставившись в иконостас.
Я ответил ему, и мой голос звучало удивительно спокойно и
холодно.
— Нет дружище, это ты, — больше не часть меня. Кровожадное
животное? Я по крайней мере не бегу от проблем. Ты думаешь, что я
тебя не понимаю? Так ты думаешь о каждом, кто не разделяет твоих
жалких затворнических взглядов, — я приблизился вплотную, понизив
голос:
— Я слишком хорошо себя знаю, потому что слишком много раз винил
себя за эту слабость. Ощущение поражения всегда хорошо
отпечатывается в памяти, когда вся вина лежит только на тебе, и ты
это знаешь.
— Я.. я пытался стать лучше.. — пораженно произнес Алан,
поворачиваясь ко мне лицом.
— Ты пытался не достаточно. Ты лишь успокаивал себя, создавая
видимость бурной деятельности, и ведь это ты и сам прекрасно
понимаешь, не так ли?