Они посидели еще немного в тишине, наблюдая, как пегасы паслись
внизу, а улетевшие стражи взмыли к одной из гор, опустились на
площадку перед пещерой, зашли внутрь. Сердце Эби успокаивалось.
— Ты расскажешь, почему так боишься лошадей? — вполголоса
поинтересовался Нат.
— Чтобы ты использовал это против меня? — буркнула Эби.
— Конечно, — хмыкнул эльф.
Они еще помолчали.
— Ты знаешь Гентироспо́йлт? — нехотя спросила гномка.
— Величайшую гномскую плотину в горах? — удивился эльф. — Кто же
ее не знает? Она в двести раз выше шпиля на нашей ратуше. В ширину
больше Парадного проспекта. А водопад, низвергающийся с нее, выше
всех известных природных водопадов.
— Мне не было и пяти лет, — продолжила она сипло. — Я с мамой
гостила у маминого брата Ма́гнуса в горах, у плотины. У дяди дом
стоял в долине, и всегда было много лошадей — их доили,
использовали как транспорт, растили на продажу.
Эльф поморщился — гномьи приземистые и широкие, как диваны, кони
с лохматыми ногами и кудрявыми гривами всегда казались ему
странноватыми. И характер у них был такой же отвратительный, как у
самих гномов. И ржали они так, что зубы болеть начинали, хотя Нат
всегда этому удивлялся — в горах надо быть тихими, чтобы не
спустить лавину.
— Я тогда совсем их не боялась, — тускло продолжала Эби,
разглядывая пасущихся неподалеку пегас-с и пегас-ли. — Забиралась
на спины, цепляясь за гривы и хвосты, а они терпели. И был у меня
любимый жеребец, Ве́ка. Белый в яблоках, ласковый, добрый, — она
почувствовала, как к глазам подступают слезы. — Он приходил утром к
моему окну и будил меня тихим ржанием, хлеб с солью любил, яблоки
мне носил. Но как-то мы поехали с кузенами и мамой на прогулку
верхом, к плотине. И мой Века вдруг взбесился и понесся прямо к
ней. Его пытались догнать, остановить, я кричала, просила его
«стой», а он вихлял, чуть ли не падал, стонал от боли. А тело
покрывалось кровавым потом.
— Кровавый стебель, — пробормотал Нат, качая головой.
— Он несся по плотине, по самому краю, а затем оступился и
полетел вниз, в водопад. И я от толчка слетела с него, — Эби
трясло, она села, уткнувшись лицом в сложенные на коленях руки. — Я
падала с высоты в двести ратуш и видела, как он разбивается внизу о
камни, Нат. И понимала, что сейчас также разобьюсь сама. Но мне
повезло, — она подняла голову. — Я попала в омут, меня проволокло
по камням и выбросило на берег ниже по течению. Но с тех пор… я
старалась это преодолеть, очень старалась, но у меня не вышло.