— Погоди, педофил проклятый! —
закричал Тихонович, делая шаг в сторону своего противника. — Живым
ты отсюда не уйдешь!
— Стойте! — выставил перед собой руки
Бочаров. — Вы все не так поняли! Я разговаривал с девочкой о моем
сыне.
— О сыне?! — Эдуард недоуменно
посмотрел на меня, останавливаясь. Внешне я совсем не походила на
девочку, у которой могут быть какие-то отношения с
парнями.
Бочаров воспользовался секундным
замешательством своего визави и сделал еще пару шагов в сторону
машины.
— Вы Ладе кем приходитесь? — спросил
он.
— Я ее папа!
— Тогда спокойно поговорите с ней, а я
с вашего разрешения подожду в машине, — Бочаров повернулся и,
отряхивая с костюма прилипший песок, пошел в сторону своего
автомобиля.
— Что это значит? — строго спросил
меня Эдуард. Я кратко рассказала, как стала свидетелем нападения на
Васю Дронова, и о том, что в обмен на изменение моих показаний,
Бочаров предложил мне подарить куклу, а потом еще и угрожал, если я
откажусь.
— Вот, говнюк, — выругался
Эдуард.
— Игорю и так особо ничего не грозит,
— сказала я, — он — несовершеннолетний, в тюрьму его не посадят.
Тем более, что он только держал Васю за руки, а ножом бил его
дружок Рогов. Я так понимаю, что Бочаров желает, чтобы его имя
вообще никак не фигурировало в этом деле, поэтому на какую-то
большую компенсацию рассчитывать нельзя.
— Ты молчи, с этим уродом я сам
поговорю, — принял решение Эдуард, — тем более, что теперь речь
идет не только о его сыне, а и о нем самом. Бочаров угрожал тебе
расправой, последние слова, обращенные к тебе, я хорошо расслышал,
а это, поверь, очень серьезно.
Я осталась сидеть на скамейке, а
Тихонович подошел к машине, из которой вышел Бочаров. Вначале
мужчины разговаривали на повышенных тонах, потом перешли почти на
шепот. Через пятнадцать минут ко мне подошел Эдуард, с виду очень
довольный.
— Лада, иди домой, — сказал он, — мы с
Антоном Петровичем почти обо всем договорились. Сейчас съездим в
одно место, когда вернусь, все тебе расскажу.
Они договорились?! А мое мнение
спросить? В душе возмутился я. Однако, поразмыслив, решил не
возмущаться и быть послушной девочкой. Эдуард все-таки за меня
заступился, он искренне считает меня своей дочкой, и, думаю, ничего
плохого в конечном итоге от него ожидать не стоит. Я взяла пакет с
продуктами и пошла домой готовить бабке ужин.