— А что значит пригреть под крылом? Нет, я понимаю, что это
что-то вроде — взять под опеку, но, думаю, что не все так просто, —
последнее я произнесла тише и задумчивей. — Верно?
— Правильно. Между нами, драконами, особое отношение к детям. Не
буду говорить детали, но для нас жизнь детеныша дракона и ребенка
человека приблизительно равны. Ведь из последнего так же можно
вырастить настоящего дракона. А пригрев чужое дитя под крылом,
дракон дает последнему понять, что тот в безопасности и, независимо
от отношений до этого, начинает обращаться как к кровному
родственнику, — тут он усмехнулся. — Вы же, даже будь в возрасте
двадцати лет по отношению к человеческим годам, будете
восприниматься нами как дети. Особенно в этом мире.
— Мире? — ухватилась я. А вот он чуть дернулся, но тут же
пояснил:
— Смотря, что под этим подразумевать. Отдельный континент,
временной отрезок, или отдельный город. Ведь даже небольшой поселок
можно назвать своим микромиром. Там своя атмосфера, свои правила, а
порой и ценности. Если в городе деньги имеют цену, то в таком
захолустном поселении в первую очередь будет выгоден натуральный
товарообмен. Так что «Мир» можно понимать по-разному, — я ушла в
рассуждения, которые он тут же прервал. — Вообще, местные люди меня
сильно разочаровали, — мой взгляд вновь вернулся к нему. То, что он
не отсюда, уже понятно, но вот остальное… Арос сидел на стуле и
медленно покачивал бокал с соком, не сводя с него глаз. — Политика,
власть и… — тут он скривился, — деньги… все это убивает вас
быстрее, чем это делают враги. Мне хватило нескольких официальных
встреч, на которых ты была, чтобы сделать некоторые выводы. И не
сказать, что они утешительны, — он покачал головой. — Хотя, может,
не все так плохо.
— М?
— Ведь есть же такие, как ты, — смутившись, отвожу взгляд.
— В смысле? — тихонько интересуюсь.
— Те, кто чисты душой. Кому неприятно находится в подобном
обществе. Одна из причин, по которой я хочу открыть академию, это
собрать таких людей вместе. Дать понять, что мир не столь плох, как
его вам подают, — говорил он спокойно и размеренно, а слова словно
пронизывали меня насквозь. Сейчас предо мной сидел не тот веселый
парень, что показывал окрестности, а великий дракон, проживший
немало зим. От такого представления у меня побежали мурашки.