Мы стояли и смотрели, не в силах поверить своему счастью.
– Пошли, – сказал наконец Эдик.
– А пограничники где? – спросил я глупым голосом.
– А пограничники в префектуре на свадьбе гуляют, – сказала Геворкян. – Пригласили их, значит, и гуляют.
– А ты раньше знала? – спросил я.
– Нет, раньше я не знала, а то бы сказала.
– И ты не знал? – спросил я у Эдика.
Он даже разозлился:
– Ты чего, допрашивать сюда пришел? Вот будешь служить в комендатуре, тогда и допрашивай.
Не нравились мне эти открытые ворота. Ворота надо охранять. Нас с детского сада учили: «Граница на замке!»
А тут – ушли на свадьбу и замок с собой взяли.
Я прислушался – издалека доносилась музыка. И вроде бы пели.
Эдик первым пошел. Он старший, так и надо.
Потом Светланка. Я, как младший, – последним. Я тыл прикрывал.
У меня было ощущение – я кожей чуял, что за нами следят. От сторожки или из траншеи. И сейчас влепят нам по пуле в зад… Тут мои нервы не выдержали. Я крикнул – сам не знаю, как это получилось, но я крикнул:
– Ложись!
И сам не лег, а побежал вперед. И другие побежали. А сзади началась стрельба. Будто они сидели в засаде, ждали, что мы сделаем, а потом спохватились.
Мы добежали до черемухи.
Трассирующие пули свистели высоко над головами. Мы забились в глубь кустарника и затаились, пока не прекратилась стрельба. Но стрельба не прекращалась – с другой стороны тоже ответили. Затявкали градобойные орудия. Мы лежали на траве, и Эдик меня ругал. Только я не понимал, чего он меня ругает.
– Они все равно нас подстерегали, – говорил я. – Если бы мы не побежали, они бы нас как сусликов перестреляли. А мы побежали, вот они и не успели.
– С чего ты взял, что они хотели стрелять? – спросила Светка. – А может, они и не хотели. – Она сжалась в комок, на коленки натянула мешковину – только вороний нос наружу.
– Не говори глупостей, – прошипел Эдик. – Конечно же, они хотели, но нам надо было еще пройти немного, а потом бы мы побежали – я так хотел приказать.
– Вот бы и приказывал.
Мы лежали на земле, земля была холодная. Трава только пробивалась, листья на черемуховых кустах были маленькие и зеленые, как клопы-мутанты. Когда здесь распустятся цветы, то с обеих сторон по ночам сюда будут ползать охотники за цветами. Хоть жизнь и сволочная, но все равно некоторым людям хочется цветов, и они готовы за них платить, а некоторые своим женщинам носят. Только многие на этой операции погибали. Потому что снайперы с обеих сторон за ними охотились. Иногда смешно бывает: мужик нарвал букет, ползет к своим, улыбается, доволен. Тут его наш снайпер возьмет и пристрелит. Он корежится на ничейной полосе, а цветы уже ему не нужны. Такая вот философия, как говорил мой сосед Раушенбах, старший мусорщик.