Жизнелюбие его выражалось во многих пирушках, которые он проводил, «ночи играя на скомонех и пия со дружиною», по выражению летописца. «Скомони» – это дудки, гудки. А слово «женолюбие» в расшифровке не нуждается. И среди множества жен, которыми обладал любвеобильный Гюрги, была одна, которая надолго привлекла к себе его, выражаясь языком классиков, непостоянное сердце.
Ее звали Ульяновна. Вот так, без имени, и вошла она в историю. Ведь замужних женщин принято было называть по отчеству – для солидности. Именно поэтому всем отлично известно отчество супруги злополучного князя Игоря – Ярославна, – но мало кому знакомо ее имя: Евфросинья.
Так или иначе, но Гюрги крепко любил ту самую Ульяновну. Настолько крепко, что пользовался любой возможностью повидаться с ней. В изложении В. Татищева, автора знаменитой «Русской истории», выглядело это так: «Юрий, хотя имел княгиню, любви достойную, и ее любил, но при том многих жен подданных часто навещал и с ними более, нежели с княгиней, веселился, ночи, сквозь музыку проигрывая и пия, препровождал, чем многие вельможи его оскорблялись, а младые, последуя более своему уму, нежели благочестному старейших наставлению, в том ему советом и делом служили. Между всеми полюбовницами жена тысяцкого суздальского Кучки наиболее им владела, он все по ее хотению делал».
Но, как ни велики были «хотение» Ульяновны и власть князя над своими подданными, а все-таки боярин Кучка изрядно мешал им обоим своим присутствием. И пусть он порою навещал свои владения, но все же рано или поздно возвращался. И в «служебные командировки» (существовало же нечто подобное и в то время, хоть и называлось, конечно, иначе!) его не удавалось посылать так часто, как мечталось Долгорукому.
Гюрги злобился на судьбу, разлучавшую его с возлюбленной, досадуя, что все выходит точно по пословице: «Жене глава муж, а мужу – князь, а князю – Бог». С Богом Гюрги обходился по-свойски – делал вид, что знать не знает ту из его заповедей, которая гласит: «Не прелюбодействуй!» А вот муж – Кучка – по-прежнему оставался главой своей жене. И хоть князь считался, в свою очередь, главой мужа, а все же не мог устранить его со своего пути. Ах, кабы война какая-нибудь случилась, что ли! Тогда Кучка вместе со своей тысячей отправился бы в поход и был бы устранен надолго, а если повезет, то и навсегда (ведь на войне, случается, убивают!).