Участок у Пироговых был большим, заросшим всевозможными кустами и плодоносящими деревьями. Обедали обычно на открытой веранде.
На старом большом деревянном столе лежала белая льняная скатерть, съежившаяся от многочисленных стирок. Тарелки, вилки, ложки, большая фарфоровая супница, сухарница и солонка – все стояло в соответствии со строгим этикетом.
– Как у вас красиво всегда, Клавдия Петровна! – заметила Лида. – У нас гораздо проще. Ну да вы знаете...
– И правильно! – мстительным шепотом заговорила Валина мама. – Все люди как люди, одна я эти паршивые скатерти кипячу, хотя условий здесь, между прочим, никаких! Все он... – она кивнула в сторону двери. – Тоже мне, придумал китайские церемонии... Арсений Никитич! – позвала она уже в полный голос. – Вас ждем!
Подруги уселись ближе к перилам, толкая друг друга локтями и коленями и непрерывно хихикая.
– Лидочка, как мама? – спросила Клавдия Петровна, разливая по тарелкам щи, в которых плавали капуста и бледные волокна мясной тушенки.
– Вечером обещала к вам зайти, – примерным голосом произнесла Лида. – Ой, если это мне, то больше не наливайте... и капусты поменьше, я ее не очень... Добрый день, Арсений Никитич!
К столу вышел Валин дедушка. Ему было уже за семьдесят, но он выступал прямо, со сдержанным достоинством, опираясь на легкую бамбуковую палочку с ручкой в виде оскалившегося дракона. Клавдия Петровна утверждала, что ее свекор ходит с этой палкой исключительно из пижонских соображений, а на самом деле она ему вовсе и не нужна.
– Добрый... Ну-с, что у нас пишут?.. – за столом Арсений Никитич любил читать газету.
– Ненавижу капусту! – прошептала Лида едва слышно. – Больше не буду у вас обедать, Валька! Меня от нее тошнит... Лучше бы ко мне пошли – у нас макароны с сосисками.
– Ты просто зануда! – шепнула в ответ Валя, вылавливая из супа волокна тушенки и аккуратно складывая их на тарелочный бортик.
– Я не зануда, я ненавижу капусту!!!
– О книжной мафии пишут, – ответил сам себе Арсений Никитич, шелестя газетой. – Вот беда... Торгуют по договорным ценам.
– Значит, по завышенным? – вздохнула Клавдия Петровна.
– Естественно. Томик Александра Дюма стоил три рубля, теперь все сорок пять.
– Неужели сорок пять? – ужаснулась та.
– «Энциклопедия домашнего хозяйства» стоила шесть рублей, теперь дешевле пятидесяти пяти и не найдешь. «О вкусной и здоровой пище» – с шести пятидесяти до сорока пяти цена поднялась.