Пока я витала в мыслях о работорговцах и о том, насколько далеко они могут зайти в причинении вреда здоровью, орионец-хозяин и тот человек, что проводил со мной манипуляции, что-то обсудили, посмеялись, и последний вышел. Только тогда орионец снова обратил на меня внимание и, склонившись, протянул:
— Глупо тратить на тебя обезболивающее: вы, центы, выносливые. Это правда, что у вас не остается шрамов?
— Ублюдок, — процедила я.
— Да, я ублюдок, — согласился он. — Но удачливый ублюдок. Знаешь, что у тебя под кожей? Имплант. Через пару часов он уйдет глубоко в ткани, туда, откуда достать его сможет только специалист, да и то если постарается. Мы такие импланты всем рабам ставим перед продажей. Тебе с ним не сбежать и не скрыться. Это товарный штрихкод, метка раба.
Работорговец коснулся пальцами крови на моем животе и начал выводить узоры.
Если он садист, то дела мои плохи… К моему большому облегчению, мужчина убрал руку. Пока я переводила дыхание, он отстранился и дал гибриду несколько указаний на неизвестном мне наречии с обилием согласных. Гибрид ответил что-то, и орионец вышел.
Убедившись, что мы остались одни, я заставила себе сосредоточиться на главном. У меня есть шанс спастись: как можно скорее установить с гибридом эмпатическую связь и взять его под контроль.
Первым делом я постаралась успокоиться и сконцентрироваться. Эмпатическими приемами я не пользовалась уже давно, поэтому далеко не сразу мне удалось настроиться на нужный лад; к тому же испуг и физическая боль не самые лучшие помощники в этом деле. Но сколько я ни пыталась подобраться к гибриду с помощью эмпатии, ничего у меня не выходило. Вероятно, все дело в том, что гибрид спокоен, а для установления связи нужен телесный или зрительный контакт и яркая эмоция-ключ.
— Эй, — обратилась я к гибриду. — У меня кровь, разрез плохо зашили. Или позови кого-то на помощь, или сам что-то сделай.
Гибрид в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и наклонился, чтобы оценить масштабы проблемы. Как я и предполагала, он коснулся моего живота. Телесный контакт делу поспособствовал, и эмпатическая связь установилась; я сумела различить слабое раздражение гибрида и многократно усилила это раздражение. Любая сильная эмоция – это лазейка для меня. Я так старалась раздуть из его раздражения нечто более сильное, что пропустила пограничный момент, и меня затянуло в его внутренний мир; дальше разбираться с эмоциями я не стала и просто внушила желание освободить меня сейчас же. Увы, я слишком поспешила, и гибрид понял, что я каким-то образом воздействовала на него; его здоровая лапища сомкнулась на моей шее, сдавила.