И тут дернул же меня черт поднять глаза на начальника,
и пока поднимала, взгляд скользнул по его фигуре. А если быть точнее уставилась
на место, чуть пониже ремня. Я понимаю, что мой взгляд не остался
незамеченным для босса, и я из помидора начинаю, превращается в свеклу. У
Евгения Дмитриевича стоит, и, исходя из того, что только что происходило, стоит
на меня. Уши горят и покалывают от прилившей к ним крови, щеки пылают, голоса
нет и видимо я онемела на веки. Я срываюсь с места, со словами «извините»
и выбегаю из приемной. Не придумала никакого другого места для приведения в
порядок себя, как общий туалет для посетителей на этаже. Так у нас в
каждой приемной был туалет, и небольшая кухня, а у Евгения Дмитриевича, к кабинету
примыкала комната с диваном. Что-то вроде
комнаты отдыха и душевая с
туалетом. В комнате отдыха даже имелся шкаф для вещей, в этом кабинете можно
было смело жить. У некоторых квартиры меньше, чем его комната отдыха.
Залетев в
туалет, я выдохнула, будто кросс пробежала, и это был финиш. Умылась,
застегнула наглухо рубашку, пригладила волосы. Вот, вроде лучше стала
выглядеть. Решила использовать туалет по назначению, зашла в кабинку, закрыла за
собой дверь, сделала свои дела и только собиралась выходить, как услышала, звук
открывающейся двери, и женские голоса. О, по ходу это секретари заместителей моего босса, девочк-
близняшки.
-Все равно не пойму, нахрена он взял на работу эту
толстуху серую,- сказала одна из близняшек.
-Мой шеф сказал, что это его мать заставила. Говорит,
они так громко кричали и ругались, что на весь этаж слышно было. Евгений Дмитриевич сказал, что ему толстухи в
приемной не нужны, потому что его секретарь это лицо холдинга, а оно толстым
быть не может,- зачирикала вторая девушка, хихикая.
Они дальше обсуждали, что я невзрачная, серая,
толстая, лимита, которая здесь и пары недель не продержится. Смеялись над
своими шутками, а сделав свои дела, весело щебеча, продолжая обливать меня
помоями и придумывать оскорбления поизощреннее, выскочили из туалета.
Если до этого я думала, что мне было плохо, то, как же
сильно я ошибалась. Хуже чем сейчас, мне не было никогда в жизни. И в школе и в
институте я не редко выслушивала шуточки о моем весе. Сколько себя помню я была
в теле, аппетитная булочка, пирожочек, так меня называла любя Саша, объясняя,
что я прекрасна и должна принять себя такой, полюбить и не обращать внимание на
злопыхателей. Но как же на такое не обращать внимание. Эти девицы
считают себя выше меня, только из-за того, что они, видите ли, стройные, а я
нет. Встала, вытерла щеки, оказывается все это время, я сидела на крышке унитаза
и беззвучно плакала. Снова пошла умылась. И полная решимости переломить всю эту
ситуацию, направилась в свою приемную. Мне казалось, я как солдат чеканила шаг
и мой топот было слышно на весь этаж.