Н-да. Вообще-то не словно подменили, а именно что подменили.
Последнее, что помнил из своей прошлой жизни Рогозин Иван
Степанович, — это несущееся ему навстречу лобовое стекло «Приоры» и
стук об него собственного черепа. Дальше темнота.
Очнулся он уже в чужом теле и в совершенно ином мире.
Поначалу-то все больше полагал, что находится в беспамятстве и это
просто бред. Вот только уж больно реалистичный получился бред.
Слишком реалистичным. Хорошо еще хоть психика была подготовлена.
Спасибо фантастам из современности и его увлечению новоявленным
течением в литературе.
Словом, бред это или нет, Иван решил просто жить, а там вырвут
его врачи из комы — и ладно. Окажется все по-настоящему, тем более
нечего сидеть истуканом и ждать манны небесной.
Перво-наперво задумал разобраться с телом, в которое угодил. И
ничего не понял. Он сохранил свою прежнюю память, хотя прежние
навыки пришлось осваивать заново. Да он даже ручку нормально
держать не мог! Моторика движений совершенно другая. Да и нет тут
ручек. Вместо них перья. И его предшественник едва мог читать по
слогам, а писать так и вовсе не любил.
Самого Карпова Ивана Архиповича, прежнего владельца тела, он
совершенно не ощущал. Память его присутствовала. Иван мог ею
пользоваться на уровне какой-то библиотеки. Сами по себе какие-либо
события в его голове не всплывали. Но стоило, к примеру, посмотреть
на какой-нибудь дом, колоду, колодец, да просто заступ, как тут же
начинали выплескиваться все воспоминания, связанные с данным
объектом. Лучше бы он обладал подобной способностью относительно
собственной памяти. Ан нет. Она осталась прежней. То есть как у
обычного человека — тут помню, тут не помню, а вот тут нужно
поднапрячься... блин, нет, не помню.
Итак, он оказался в теле сына стрельца Дмитриевского полка
московского стрелецкого войска, по совместительству кузнеца.
Ремесла среди стрельцов — дело вполне обычное. Оно вроде и
жалованье, и хлебное довольствие, и освобождение от податей, и
одежка от казны. А все одно не так чтобы сильно много получается.
Нет, если одному или с женкой, то вроде и ничего. Но когда детишки
по лавкам, то уже тяжко. Вот и пробавляются стрельцы разными
промыслами.
Недолго думая Иван решил быстренько поправить материальное
положение семьи. С одной стороны, он этих людей не считал родными.
Мало того, батюшка по имени Архип, мужик жадный, злой и
завистливый, ему категорически не нравился. Матушка, женщина
сердобольная, тихая и ласковая, конечно, Ивану импонировала, но все
одно была чужой. Две младшие сестренки и братишка... Ну, дети и
дети. Разве что Митька все время заглядывал старшему в рот и
норовил прицепиться хвостиком.