Разбудил Коляна таксист на въезде в Кантарск:
– Лейтенант, подъем! Турция!
Николай открыл глаза:
– Турция, говоришь? Это хорошо!
– Куда дальше?
– В райотдел! Поезжай прямо, на втором перекрестке налево. Дальше покажу. Тут недалеко. – И, зевнув, добавил: – Здесь, в Кантарске, все недалеко!
Через пять минут остановились у здания милиции.
Николай спросил:
– Значит, отец, денег не возьмешь?
– Нет! На других, что в казино до утра кайфуют, доберу. Ты об этом не волнуйся!
– Тогда спасибо!
– Всего хорошего! Да возьми визитку! Будешь в городе, звони, обслужу!
Горшков положил карточку в карман:
– Позвоню! Бывай, отец!
Николай покинул салон, прошел в дежурную часть райотдела. «Волга», развернувшись, отправилась обратно в город.
В дежурке за пультом сидел старший лейтенант Канарейкин, что нес службу тогда, когда Николай доставил сюда свиту вице-губернатора, пойманного с поличным на браконьерстве и развращении не достигшей совершеннолетия Лизы Коноваленко, официантки дорожного кафе у Жохино. Сзади на топчане устроился старшина Степан Головко.
Часы в дежурном помещении показывали 21.20.
Старший лейтенант, увидев сослуживца, удивился:
– Колян? Тебя каким ветром занесло сюда, да еще в это время?
Лейтенант ответил:
– Попутным, Саня! Я же в отпуске, вот на Канары летал отдохнуть среди экзотики малость.
Старший лейтенант недоверчиво взглянул на Горшкова:
– Брешешь ведь, Колян?
– Почему? Как Герою дали путевку. Фонд, как его, ветеранов локальных войн!
Канарейкин почесал затылок:
– Разве что как Герою и фонд? – И наклонился к Николаю: – Ну и как там, Коль?
– Ништяк! Море, солнце, пальмы и кругом полуголые бабы.
Физиономия дежурного расплылась в похотливой улыбке:
– Бабы полуголые, говоришь? И какие?
– Что значит, какие? Бабы они везде одинаковы! У всех поперек, а не вдоль.
– Это понятно, расы какой? Негритянки, наверное? Ни разу черную даже пальцем не тронул, а не прочь попробовать!
Николай закурил, хотя это было строго запрещено в дежурном помещении. Запрещено для всех, кроме своевольного Коляна, не терпевшего ограничений собственной свободы:
– На Кипре, Саня, больше белых баб, но встречаются и негритянки, и метиски, последние красивые, фигуристые, страстные.
Подозрение вновь мелькнуло в глазах Канарейкина:
– Погоди, погоди, какой Кипр? Ты ж говорил, на Канарах отдыхал?