Они не успели скрутить голову второй бутылке, как в железные двери калитки кто-то громко постучал.
– Через забор! – крикнули они в один голос.
За забором тотчас все стихло. Слышен был только пронзительный треск цикад да доносимое ветром громыхание волн. Раскрыв рты, Гера и Славка смотрели на темные пятна теней. Если это кто-то из спасателей, то оставалось лишь диву даваться, до какой степени человек перебрал спиртного.
Над забором показалось лицо незнакомой девушки. Нет, это, к счастью, не спасатель.
– Ребята, физкульт-привет!
Так обычно обращаются к знакомым. Гера вопросительно посмотрел на Славку – не твоя ли подруга валится нам на голову? – и наткнулся на такой же вопросительный взгляд, обращенный на него.
Не получив ответа, девушка поставила на торец забора тубу для чертежей, которую Гера сначала принял за гранатомет «муха», и стала искать, за что бы зацепиться. Челка упала ей на лоб. Расчесанные на прямой пробор прямые волосы занавесили щеки. Сейчас она напоминала большую марионетку-куклу, которую надевают на руку и поднимают над занавесом. Казалось, стоит взять ее за голову и потянуть вверх, как из-под голубого сарафана покажется огромная волосатая рука.
Девушка уперлась руками, подтянулась и закинула ногу на забор. Никакой волосатой руки у нее под сарафаном не оказалось. Только худенькие ножки, торчащие из белых трусиков. Она села на забор верхом, посмотрела вниз, придерживая волосы, норовящие закрыть лицо, скинула тубу и спикировала вслед за ней. Подол сарафана на секунду оказался у нее на голове.
– Кто это? – откашлявшись, спросил Славка.
Гера пожал плечами:
– Не знаю. Может, чья-нибудь подруга…
– Еще раз добрый вечер! – радостно сообщила девушка. Она приближалась так уверенно, будто родилась и много лет прожила в спасательном отряде. Подол ее сарафана был настолько легким, что колыхался, как струйка табачного дыма на сквозняке. И вообще, сама девушка казалась невесомой, и оттого впору было удивиться, что ее белые тканевые тапочки оставляли на пыльной дорожке волнистые отпечатки протекторов – невесомые следов не оставляют!
Гере почему-то захотелось встать при ее приближении. Наверное, это были остатки или, как говорят физики, следы воспитания. Мама всегда говорила: в присутствии женщины мужчина должен стоять до тех пор, пока не получит разрешения сесть. Гера спрашивал: в любых случаях? А вот если стюардесса войдет в кабину пилотов? Они обязаны встать?