Она стояла около плиты и что-то помешивала в кастрюльке. Другой рукой прижимала к себе ребенка, положившего вихрастую голову на материнское плечо и обнимающего мать за шею пухлыми ладошками. Мальчишка – чуть больше года. С темными волосами, завивающимися кольцами, и большими черными глазами, в которых стояли слезы. Малыш, увидев незнакомого человека, неожиданно показавшегося из темноты, зашелся ревом. Лиля резко повернулась и уничижительным взглядом смерила Ивана.
– Ты его напугал, теперь он точно не уснет! – негодующе прошипела она и, отвернувшись, принялась успокаивать ребенка.
– Я услышал плач, думал, показалось, решил посмотреть, – стал почему-то оправдываться Иван.
– Ты все увидел, теперь уходи,– разозлилась Лиля и снова принялась мешать кашу, одновременно приговаривая что-то на ухо сыну. Малыш хныкал, словно раздумывал, что предпринять дальше. То ли успокоиться и с любопытством рассмотреть незнакомого дядю, то ли снова закатиться плачем.
– Давай я помешаю кашу, а ты его успокой. А то сейчас весь дом перебудит, – пробурчал Бессараб.
Лиля пожала плечами и аккуратно положила ложку на блюдце.
– Как хочешь, – хмыкнула она равнодушно и отошла, нежно поглаживая сына по спине.
Иван взял ложку, как эстафетную палочку, и принялся энергично мешать ложкой. «Увидел бы кто меня за этим занятием», – мысленно усмехнулся он.– Особенно пацаны из роты спецназа. Боевой командир варит манную кашу. Обхохочешься!»
Краем глаза он наблюдал за женщиной, которую, как оказалось, никогда не переставал любить. Лиля ходила по кухне и приговаривала на ухо сынишке то ли стишок, то ли скороговорку. Ребенок успокоился. Каша сварилась. Лиля поставила ее остужаться.
Потом она кормила сына, а Иван, молча, сидел рядом и смотрел заворожено.
«Только бы не прогнала!» – И от этой мысли не смел даже пошевелиться. Почему-то подумалось, что такой сценой могло начинаться каждое утро в его жизни. Если б он тогда позволил ей все объяснить, а не прогнал от себя, как шелудивую собаку. Но ничего не повернуть вспять. Но стоит попытаться снова завоевать ту, что любила его без памяти. Ведь любила же! Еще как! Пока проклятый Цагерт не заставил ее лжесвидетельствовать.
«Эх, Лилька-Лилька, почему ты пошла на поводу у этого типа?» – в который раз мысленно сокрушался Иван, интуитивно понимая, что время для таких вопросов еще не настало. Сейчас главное – не дать ей снова уйти из его жизни. А все остальное поправимо.