(Не)счастлива замужем - страница 4

Вхожу в больничный туалет, который противно пахнет смесью испражнений и хлорки, и поспешно закрываю шаткую щеколду. Вадим всегда учил меня «держать лицо» и теперь, оказавшись наедине с собой, позволяю случиться истерике. Плачу отчаянно ─ до боли в груди и припухших глаз. И, что самое страшное, даже не могу понять причину столь горьких слез. Реву из-за стресса, который испытала? Из-за того, что Вадима чуть не убили по моей вине? Или просто потому, что жалею о своём решении? Люблю Вадима. Всей душой люблю и дорожу ─ ведь кроме него у меня никого не осталось. Как отца люблю. В этом и проблема. Он красивый мужчина, абсолютно привлекательный в своей зрелости. И если бы я встретила Вадима пару лет назад, то влюбилась бы без памяти. Но я знаю его с самого детства и, не считая некоторых моментов в пубертате, все-таки всегда воспринимала Вадима как второго отца. Если бы он дал мне больше времени ─ хотя бы полгода ─ я бы, возможно, привыкла, но сейчас, когда я еще не успела понять, что потеряла второго отца, мне предстоит брачная ночь, в которую он станет моим любовником. Я могла фантазировать о нас вместе, когда была подростком, ─ наверное, в моих мечтах это был не настоящий Вадим, а некий собирательный образ романтического героя, которого он собой олицетворял ─ сейчас же, будучи взрослой женщиной, мне даже сложно представить, что я разденусь перед ним. Торопливо умываю лицо ледяной водой, смывая и слезы, и кровь. ─ Женя, успокойся! ─ приказываю я себе, пристально всматриваясь в отражение. Совсем не время упиваться жалостью к себе, когда Вадим получил из-за меня такое серьезное ранение. Хоть я и не могла предугадать, что Кирилл сотворит такое, все же чувствую вину. Вадим готов был жизнь за меня отдать. Я должна ему. Он обещал сделать меня счастливой, прикрыл собой от ножа, а еще раньше заплатил папины долги и тем самым спас жизнь. Я тоже должна попытаться осчастливить его как мужчину. Я не девственница и не ханжа, и мы ненастоящие родственники. После первого раза все станет проще. А сейчас нужно просто довериться мужу. Возвращаюсь к процедурному. Вадим ещё внутри, а Костя вальяжно развалился на кушетке у кабинета. Так и выпячивает свою маскулинность. ─ Не волнуйтесь так, сударыня, это всего лишь рука. Сейчас подлатают, загрузитесь в экипаж и поедете догуливать вашу золотую ночь! ─ подбадривает он с издевательской усмешкой на смазливом лице. ─ Спасибо! ─ говорю я, спохватившись, что даже не поблагодарила Костю за то, что он сделал. ─ За что это? ─ Его лукавая улыбка рождает мурашки, которые волной пробегают по спине. ─ За то, что Кирилла обезвредил. ─ Да брось ты! Это сделал бы любой, просто я стоял ближе всех. ─ Никто бы не полез на человека с ножом, ─ замечаю я. ─ Значит, я обезбашенный, Евгения. Если надо кому морду набить, зовите. Встаёт и позволяет мне хорошенько себя разглядеть. Костя напоминает Вадима, каким я его запомнила, когда мне было лет шесть. Тогда у Вадима были такие же длинные волосы, он носил похожую кожанку и ездил на мотоцикле. Только еще гитара была за плечами. Элегантным жестом Костя убирает с лица волосы, которые лезут в глаза. Я наконец понимаю, чем они так похожи: глазами и повадками. Взгляд серо-голубых глаз сразу подчиняет себе ─ ты настолько на крючке, что просто не можешь сказать «нет». А еще красивые руки с астеничными пальцами, которые завораживающе порхают по клавишам, да и все остальное, вплоть до обиходных действий, делают красиво. Стоп! Они ведь разные люди, просто общая генетика проскальзывает местами ─ очень неявно, ─ а в остальном Вадим и Костя ─ это небо и земля. ─ Мне жаль, что мы раньше не познакомились! ─ выдаю я, чтоб разогнать неловкость и не пялиться на него молча. ─ Евгения, хоть мы теперь и родственники, со мной можно по-простому! Не нужно всех этих вежливых реверансов. Даже больше скажу! Ты, возможно, ещё пожалеешь о том, что мы знакомы, ─ шутит он, растягивая губы в наглой улыбке. ─ Я просто хотела подружиться. Ты же сын Вадима, ─ объясняю я, внезапно понимая, что звучу как шестилетка, которая пытается завести нового друга в песочнице. ─ Жень, я всего на год младше тебя. Не надо изображать из себя добрую мачеху. Говорю же, можешь по-простому! ─ В любом случае я бы не хотела конфликтовать с тобой. Делает несколько шагов вперёд, и пространство между нами резко схлопывается. Костя так близко, что я чувствую на щеке теплое дыхание, а ноздри щекочет его запах ─ аромат кожи и чего-то травяного. Терпкий и тяжелый, но такой волнующий. Я отступаю на несколько шагов, чтоб не было так неловко. ─ Зачем конфликтовать с такой милашкой? ─ шепчет так близко, что мне становится не по себе. ─ По-простому, по-родственному могу сказать, что ты очень красивая девочка. ─ Спасибо, ─ с трудом сглатываю ком, который встал поперёк горла. ─ Это не комплимент. Я человек прямой и их тупо не делаю. Это простая и жёсткая констатация факта. У бати хороший вкус. По спине бегут мурашки, а тело деревенеет. Нужно бы осадить наглеца, но язык словно отнялся. Дверь процедурного открывается, и Костя тут же отходит от меня, как будто ничего не было. Из кабинета выходит бледный и устало улыбающийся Вадим. На руке свежая повязка, а пиджак просто наброшен на плечи. ─ Ничего страшного! Не переживай, ─ опережает он мой вопрос. ─ Похожу пару дней на перевязки и буду как огурчик. ─ Очень болит? ─ спрашиваю я, чувствуя, что опять готова разреветься. ─ Нет, мне чем-то обкололи руку, так что ничего не чувствую. А как заболит, приму обезболивающее. Всё хорошо! Просто забудь о том, что случилось. Больше этот псих тебя не потревожит. Улыбайся, моя хорошая, сегодня же наш праздник! ─ Вадим улыбается и кладет руку мне на плечо, как делал всегда, когда хотел меня приободрить. Вадим берёт меня пальцами здоровой руки за подбородок и притягивает к себе. Целует в губы. Поцелуй на удивление напористый, так напоминающий демонстрацию силы. Почему мне так неловко, когда он целует меня на глазах у Кости? ─ Голубки, полегче! Не здесь же! ─ Костя выдает хриплый смешок. ─ Давайте еще немного поработаю таксистом и отвезу вас домой. ─ Спасибо, сынок. Это очень кстати, ─ устало отвечает Вадим, весь запал которого, кажется, ушёл на поцелуй. Костя ─ человек непростой, если выражаться очень мягко. В глубине души я надеюсь, что мы не будем слишком уж часто встречаться, но сейчас благодарна сыну мужа за то, что он рядом. Я поудобнее устраиваюсь на заднем сиденье, положив голову Вадиму на грудь. Костя захлопывает за нами дверь, и наши взгляды на секунду сцепляются ─ я вижу что-то странное в его глазах. Пока Костя всё еще смотрит, кладу руку Вадиму на бедро и начинаю поглаживать его кончиками пальцев. Пусть не думает, что всё обо мне знает. Я люблю мужа и этому наглому типу не поймать меня на фальши. Ощущаю привычный запах цитрусового одеколона, но никак не могу прогнать из ноздрей тяжёлый аромат с травными нотками. Костя ведёт машину безмолвно и очень мягко. Вадим смотрит в окно, поглаживая меня по спине, а я продолжаю ловить Костин взгляд в зеркале заднего вида. Почему-то постоянно цепляюсь за него и боюсь, что муж заметит, что я смотрю вовсе не на него. Сама не понимаю почему так магничусь на Костины глаза. Каждый раз, когда я вижу в зеркале пристальный взгляд «ледяных» глаз, сердце в груди замирает. Костя не чурается смотреть ─ никогда ещё на меня не смотрели так нагло. Считаю про себя до тысячи и молюсь, чтоб эта поездка поскорее закончилась. Мне страшно, что Вадим заметит нашу игру в гляделки, но он слишком устал за этот день, чтоб обращать внимание на то, кто как смотрит. Наконец, мы останавливаемся у ворот «родового замка», и я облегчённо выдыхаю, безмерно счастливая, что могу выбраться из этой «ловушки», в которой Костя почти надругался надо мной одним только взглядом. Костя открывает дверь и галантно подает мне руку. У меня нет выбора ─ вкладываю свою руку в его ладонь. Пальцы его твёрдые и горячие, а хватка слишком уж крепкая для формального жеста. ─ Ну, поскакал я. Закину тачку дяде Саше и по делам, а вам круто оттянуться на Бали. Увидимся еще, сударыня! ─ подмигивает он мне. Играет как кошка с мышкой. ─ Костя, может, зайдёшь на рюмку чего-нибудь крепкого? ─ предлагает Вадим. ─ Нет, ─ качает головой. ─ Это мы еще успеем. У тебя брачная ночь впереди. Вон молодая жена вся уже извелась! ─ Спасибо тебе! ─ Вадим крепко хлопает его по плечу. ─ Тебе спасибо, что приютишь! Эти слова резанули меня больнее ножа. Он что еще и жить с нами будет? Если совместная поездка далась мне так непросто, то, как я буду жить с Костей в одном доме, пусть даже и большом? Но и попросить Вадима прогнать собственного сына, который нас спас, тоже не могу. ─ Увидимся, ─ говорит Вадим, и они жмут руки. Костя растворяется в ночи, а я оказываюсь в неродном доме наедине с мужем, близости с которым боюсь как огня.***─ Пойдём, любимая! ─ Вадим хватает меня за руку и тянет к лестнице. Я еле иду на ватных ногах, предвкушая, как он сейчас отведёт меня в спальню. ─ Хочу показать тебе сюрприз! Услышав про сюрприз, я облегчённо выдыхаю. Облегчение, впрочем, сменяется жгучим чувством вины. Вадим так любит меня, а я выгадываю время, лишь бы подольше не идти с ним в постель. ─ Вадим, не нужно сюрпризов, достаточно тебя, ─ улыбаюсь я, не позволяя слезам навернуться на глаза. ─ Это мелочь, но тебе понравится. К тому же я ещё не подарил тебе свадебный подарок. Я еле поспеваю за ним на высоких каблуках, а Вадим тянет меня наверх словно одержимый. Голова кружится, а мысли путаются: перед внутренним взором мельтешит то кровь на белой ткани, то глаза Кости, смотрящие нагло и раздевающе, то безумная улыбка Кирилла… Это всё неважно. Теперь только я, Вадим и наш новый статус. Больше всего на свете я хочу скинуть неудобные туфли, снять с себя окровавленное платье, принять очень горячий душ и лечь спать в свою постель, которая, к сожалению, осталась в другой жизни. Не могу. Игры кончились. Теперь всё по-взрослому. Он заводит меня в комнату, которая всё это время была заперта. Помещение такое же мрачное и огромное, как и прочие комнаты, но есть одна деталь, которая делает этот почти концертный зал прекрасным и манящим ─ в центре величаво возвышается белый «Blüthner» с закрытой крышкой. Он сверкает белым глянцем и соблазняет изысканным золотым тиснением. В памяти оживает момент, когда Вадим впервые стал восприниматься привлекательным мужчиной. Это было мое пятнадцатилетие. Он сидел за чёрным роялем и играл нашу с ним любимую песню «Чудеса» «Агаты». С тех пор для меня нет ничего прекраснее этой мелодии и его порхающих по клавишам пальцев. Здесь не только рояль ─ ещё приличная коллекция дорогих гитар, которые почти бесценны из-за автографов известных музыкантов на корпусах. ─ Как тебе музыкальная комната? ─ спрашивает Вадим. ─ Она прекрасна! ─ выдыхаю я, вмиг избавившись от тягостных мыслей и плохих предчувствий. ─ Женечка, я хотел тебе сыграть и, наверное, даже спеть, но с такими пальцами, ─ указывает на свою руку, пальцы которой опухли и покраснели, ─ вряд ли получится. Давай ты сядешь за рояль и будешь мне аккомпанировать? ─ Вадим, я не могу! Я не садилась за клавишные, с тех пор как ты уехал. К тому же, ты все фальшивые ноты слышишь. В музыке я бездарность ─ посредственно играю на пианино и гитаре, а пою так и вовсе ужасно, особенно если учесть, что раньше Вадим был андеграундным музыкантом и довольно успешным саунд-продюсером. Он прекрасно поёт, играет на пианино как бог и пишет песни. И меня пытался всему этому научить, но невозможно научить быть талантливым. ─ Ты на себя наговариваешь! ─ Почему ты бросил музыку? ─ спрашиваю я, опершись спиной о край рояля. Так приятно чувствовать, как он холодит тело сквозь тонкую ткань. ─ Я был посредственным музыкантом и таким же саунд-продюсером, а в бизнесе я хорош, гораздо более гениален, чем в музыке. ─ Зря! Я скучала по твоему голосу. ─ Я буду петь для тебя! ─ обещает он, стиснув мою руку так сильно, что я почти вскрикиваю от боли. ─ Ты пел все пять лет,─ улыбаюсь я.— Я каждую ночь слушала записи твоих песен. Засыпала под твой голос.Вадим обхватывает мою талию здоровой рукой и усаживает на рояль. Мои колени сдвинуты, но Вадим просовывает между ними ладонь, и я послушно раздвигаю ноги, обхватив бедрами его корпус. Подол платья задрался так высоко, что показались кружевные резинки чулок. Вадим скользит по шелковистому нейлону ладонью и смотрит мне в глаза. Обвиваю его шею руками и впервые сама прикладываюсь к чувственным, манящим губам. Прижимает меня к себе, делая поцелуй гораздо более интимным, чем я планировала. Я прикрываю глаза и нежно посасываю его нижнюю губу, лаская её кончиком языка. Его пальцы зарываются в волосы и выдергивают из причёски шпильки, которые с тихим треньканьем ударяются о корпус рояля. Целует меня в ответ еще более властно, чем в первый раз. Не может оторваться от моих губ, да я и сама уже растворилась в поцелуе, вновь познавая азбуку страсти, которую уже успела позабыть. Вадим отрывается от меня, когда уже нечем дышать, а губы горят огнём, обсосанные и покусанные. Подо мной белый рояль, который действует так возбуждающе, что в животе вспархивает стайка бабочек. Тяжело дыша, укладываюсь на спину, готовая отдаться ему прямо так. Жаркие губы рассыпают поцелуи по скулам и шее, а пальцы уже скользнули под юбку и гладят меня сквозь трусики. Вдруг Вадим резко убирает руку, забирая весь жар, который только что кипятком прокатывался по моему телу, с собой. Я открываю глаза и смотрю на него умоляюще. Я действительно хочу, чтоб он сделал со мной это сейчас, когда я расслаблена и готова познать его как мужчину. ─ Женечка, не здесь! ─ произносит тихо и хрипло. Я сажусь и одёргиваю подол. Никому не пожелаю почувствовать себя шлюхой, смотря в глаза мужу. Именно так он на меня и смотрит ─ словно я сделала что-то плохое и постыдное, как в тот раз, когда попробовала сигареты. ─ Почему? ─ Я хочу, чтоб это произошло в твоей спальне. ─ Почему там? ─ Потому что так правильно, ─ отвечает Вадим, и я окончательно перестаю понимать, что происходит. Берёт массивную папку, которая лежит на клавишах, и протягивает мне. ─ Что это? ─ То, что я тебе обещал. Документы, удостоверяющие твое вступление в должность, и все имущественные договоры. ─ Вадим, спасибо, но я не сомневалась в твоей порядочности, ─ бормочу я, сражённая неуместностью этого жеста. ─ Мы с тобой договорились, и я хочу, чтоб ты видела, что я тоже соблюдаю условия договора, ─ говорит достаточно холодно и добавляет: ─ А сейчас иди к себе! Я скоро приду. *** Снимаю платье и обнаруживаю, что белоснежное кружевное бельё, что пряталось под ним, тоже покрыто бурыми пятнами. Меня трясет от одной мысли, что он увидит меня голой. Не просто увидит голой ─ не останется ни одного участка тела, которое Вадим не познаёт своими красивыми тонкими пальцами. А потом и вовсе случится то, что почти произошло на рояле. Не буду скрывать, что в музыкальной комнате я чувствовала возбуждение, которое кипятило кровь, и честно сказать, уж лучше бы это произошло вот так спонтанно, потому что сейчас мне хочется забиться в угол от страха и волнения. Я сижу в перемазанном кровью бельё перед гримёрным зеркалом и никак не могу унять дрожь. Я же сама на это согласилась! Чего теперь строить из себя жертву? Рывком поднимаюсь на ноги, скидываю с себя все и надеваю короткую полупрозрачную комбинацию. Пальцами расчёсываю волосы и наношу немного духов на шею и запястья. Ритмичный стук в дверь, который словно выводит мелодию. Так стучит только Вадим. ─ Открыто, ─ тихо произношу я. На нем свежая белая рубашка с закатанными рукавами и тёмные брюки. Это так странно, что я полуголая, а он чуть ли не в полном офисном одеянии. Молчит. Впрочем, достаточно взгляда ─ глаза аж графитовыми стали от желания. Он медленно обходит вокруг меня, а я стою как вкопанная, не зная, куда деть руки. Наконец, останавливается за спиной, проводит губами от ямки под сводом черепа и по всей шее. Дыхание его прожигает насквозь, а руки огненной волной прокатываются по груди, талии и животу. Прижимаюсь к Вадиму спиной и бедром чувствую, как он возбуждён. Хочу повернуться и ответить на ласки, но Вадим мне этого не позволяет, всё крепче прижимая к себе. Движения его становятся более грубыми и властными. Раздается громкий треск, и сорочка, разодранная на клочки, падает под ноги, и я остаюсь обнажённой в его руках, чувствуя, как о спину и ягодицы трётся одежда. Замираю не от удовольствия, а почти от ужаса ─ это не нежный контакт кожа к коже ─ это больше походит на быстрое удовлетворение его собственных нужд. Руки, от которых я ожидала нежности и долгих тягучих ласк, до боли стискивают грудь, заставляя меня до крови закусить губу, чтоб не закричать. Когда я уже готова расплакаться, он отпускает меня и мягко толкает на кровать. ─ Встань, пожалуйста, на колени, ─ просит он хрипло. ─ Прошу тебя. Заливаясь слезами, опираюсь коленями на край кровати. Вадим кладёт мне руку на затылок и настойчиво давит, заставляя опуститься на четвереньки. Я пытаюсь обернуться и посмотреть на Вадима, пусть даже он увидит мои слёзы, но его рука жёстко фиксирует меня в унизительной позе - в так берут только самых грязных шлюх. Трясусь и с усилием сглатываю особо громкие всхлипы. Слышу, как расстёгивается брючный ремень и разъезжается молния, а потом - тихий шлепок резинки о плоть. Рядом со мной шурша опускается разорванная упаковка от презерватива. Это не брачная ночь, а ночной кошмар наяву. Нет ни нежностей, ни зрительного контакта, ни единого слова. Я терплю, стиснув зубы. Его пальцы трогают меня у входа во влагалище, но не чтоб возбудить, а чтобы втиснуться в меня без лишних помех. Противнее, чем осмотр у женского врача. Входит в меня резким толчком и издаёт сдавленный рык. Я вскрикиваю от острой боли, которая пронзает всю меня, но Вадиму плевать ─ он только крепче прижимает меня к кровати и продолжает терзать моё «непрогретое» и неготовое к такому агрессивному сексу тело. Грубо. Интенсивно. Безжалостно. Бесконечно. Безмолвно капаю слезами, изо всех сил стискивая в пальцах край простыни. Когда всё заканчивается, и он оставляет моё тело, я ещё пару минут стою на четвереньках и реву уже в голос. ─ Прости меня, прошу тебя! ─ умоляет он, не решаясь дотронуться до меня. ─ Я не могу получить разрядку по-другому. Я знаю, что в этом плане я не герой твоего романа, но во всех остальных аспектах ты будешь счастлива. Скажи мне, что всё понимаешь! Смотрю на него как на ненормального. Мне нечего сказать. Заворачиваюсь в простыню и подтягиваю колени к подбородку. Внутри всё саднит, а на душе и того противнее. Вадим обнимает меня, а мне так хочется скинуть его руку и убежать подальше. Где же его манеры, забота и обходительность? Где весь тот трепет, с которым он относился ко мне всю мою жизнь? ─ Не понимаю, ─ с трудом произношу я сквозь рыдания. ─ Женя, ты же умная девочка. А ещё послушная. Ты же понимаешь, что мы отныне связаны навсегда. Бумажки подписаны, и контракт не имеет обратной силы. Тебе теперь никуда от меня не деться. Я позабочусь о тебе, дам всё, что пожелаешь, любой каприз удовлетворю, а ты должна будешь просто немного потерпеть в такие моменты. Скажи, что всё понимаешь? ─ Понимаю, ─ чеканю я, осознав, каков мой муж на самом деле.