Единственным исключением оказался старший охраны – тот
самый седой, что остановил первую драку и поймал Вовку в сеть. Если
остальные охранники с удовольствием хвастались своими похождениями
и рассказывали о себе все, то седой, наоборот, никогда не проронил
ни слова про то, откуда он и как появился на Камгуре. Никто даже не
знал, как его по-настоящему зовут – все называли его Полковник. Что
это было, бывшее его звание, или просто прозвище, Кротов пока не
знал, да и не горел большим желанием узнать. По его плану служба в
охране высокопоставленного бандита, была лишь очередной ступенью к
дальнейшему продвижению в собственной карьере.
С сослуживцами отношения сразу не сложились – все
охранники были злы из-за первой схватки. Мало того, что Кротов
навалял её непосредственным участникам, так еще и Полковник, и сам
Бруней постоянно дразнили их тем, что он один избил пятерых.
Поэтому в первый же вечер, когда землянин пришел ночевать в свою
комнату, к нему ввалились те же пятеро. Они резонно решили, что в
утренней свалке, Кротову помогло то, что он был в бронекостюме, а
сейчас у него никаких преимуществ не будет. В какой-то мере они
были правы, все то, чему Кротов научился на Земле, и то, чему его
учили в Академии, конечно, превосходило умение уличных драчунов, но
только до определенного предела. Дальше начинало действовать
правило, что количество, в конце концов, победит
качество.
И действительно, в схватке с пятью здоровенными мужиками,
в условиях закрытого пространства, где не было места для маневра,
Вовка явно потерпел бы поражение. При этом у него не было
уверенности, что его просто покалечат, судя по местным нравам, его
запросто могли бы оставить мертвым. Поэтому, предвидя такое
развитие событий, Кротов постарался подготовиться.
Вошедшие, грубо ругаясь, сдернули с него одеяло и
мгновенно замолчали. Лица их постепенно меняли здоровый розовый
цвет на мертвенную бледность. Кротов тоже молчал, внимательно следя
за поведением амбалов. В обеих руках у него были зажаты лучевики, и
он медленно переводил стволы с одного на другого, ожидая, кто
дернется первым. При этом он нисколько не бравировал, в душе он
твердо решил, что убьет первого же кинувшегося противника. Он
понимал, что воспитанные на улицах, с молоком матери впитавшие
насилие, эти люди понимают только такой язык.